Отец Александр — как артезианский колодец: чем больше черпаешь из него, тем больше прибывает воды, тем она чище и вкуснее. Его изречения — россыпи мудрости и красоты. Его книги еще по–настоящему не прочитаны. К ним надо возвращаться снова и снова.

Чтобы возродиться стране, ей надо духовно воспрянуть. И подвигнуть ее на это могут святые и пророки.

Я давно убедился: не принимает отца Александра тот, кто не принимает Христа. Он продолжил дело Христа на земле. Волны ненависти разобьются об этот камень: победить Христа невозможно.

В 1994 г. мы с женой были в Париже. Жили в Латинском квартале, недалеко от Люксембургского сада и иногда туда захаживали. Но как-то так получалось, что мы не доходили до конца, во всяком случае — до всех его уголков. И вот однажды, войдя в сад, мы несколько изменили привычный маршрут — пошли вправо и углубились в какие-то заросшие аллеи. И вдруг меня как током ударило: сверху, из глубины листвы, на меня смотрел отец Александр…

Когда я пригляделся, то увидел, что это его бюст — волосы, правда, были уложены чуть по–другому, но это было его лицо, его взгляд, только немного отрешенный, мудрый и спокойный. Это была встреча. Я прочел надпись: «Поэт Фабри Викер». Я не слышал о таком. Сколько же он прожил? 55 лет! Он умер в 1900–м. Перевоплощение?..

Когда я второй раз попал в Париж, я снова пошел в Люксембургский сад, уже зная, куда идти. И снова увидел его лицо.

Ко дню рождения, а иногда ко дню ангела отца Александра (12 сентября) я писал нечто вроде капустника. Это были то пародии на газетные заметки или радиопередачи, то поздравительные «телеграммы» и «послания» от государственных и иных деятелей, то еще что-нибудь. Всегда это было связано с самим отцом, с какими-то событиями в жизни страны, Церкви или новодеревенского прихода.

Вечером дома у отца в Семхозе, за праздничным столом, я читал свое изделие ему и его гостям. Сам владевший острым словом в высочайшей степени, он смеялся и радовался, как ребенок. Когда я проделал свой опыт в первый раз и прочитал так называемые телеграммы, отпечатанные для пущей достоверности на телеграфных бланках, а затем вручил их ему, он с удивительным простодушием в первый момент подумал, что эти «телеграммы» — настоящие. Он сам мне об этом сказал, и его признание даже как-то кольнуло меня: в этой доверчивости было что-то детское, беззащитное.

Мне и раньше предлагали опубликовать все эти тексты. Я не соглашался, потому что слишком близок был час утраты, слишком свежи раны. Публикация этих вещей казалась мне кощунством. Но теперь, по прошествии времени, я решил это сделать — не потому, что придаю этим текстам какое-то значение, а потому что это тоже часть истории и тоже свидетельство — о времени, об отце, о жизни прихода в Новой Деревне.

Мне не удалось разыскать весь «корпус» этих капустников. Кое-что я передал самому отцу Александру, кое-что исчезло безвозвратно. Тем не менее и оставшееся дает представление об атмосфере тех праздников, какими были дни рождения и дни ангела отца Александра.

Это не значит, что всё на этих вечерах и исчерпывалось юмором. Отец умел придавать любому застолью, любой встрече глубокий смысл. Каждое общение он неприметно превращал в решение какой-то важной задачи. Но шутки отнюдь этому не препятствовали, и потому наши встречи в те дни носили такой праздничный, такой искрометный характер.

Конечно, на всех этих текстах лежит печать времени, и то, что было узнаваемым и смешным тогда, теперь таким может и не показаться. Но сквозь всё временное и конъюнктурное просвечивает, как мне кажется, и наше трезвое отношение к абсурдности и драматизму советского быта, и наша острая радость от пребывания рядом с отцом Александром, и наша любовь к нему.

Мой «художественный» дебют в Семхозе состоялся, насколько я помню, в начале 80–х. К сожалению, все тогдашние «телеграммы» и «послания» от высокопоставленных лиц не сохранились. Уцелела лишь вторая часть той программы — составленная мною подборка цитат из антирелигиозной литературы, которую я здесь и представляю. Цитаты распределены по нескольким рубрикам. В комментариях эти тексты, по–видимому, не нуждаются.

Марксизм и атеизм

«Атеизм… впервые представляет собой действительное становление, действительно для человека возникшее осуществление его сущности, осуществление его сущности как чего-то действительного».

Карл Маркс

Вера и разум

«В борьбе разума и веры разум физиологически находится в худшем положении…»

К. К. Платонов. Психология религии.

М., 1967. С. 100.

Свобода совести

«Подлинно демократический характер отношений между советским государством и религиозными организациями, полнота осуществления в нашей стране свободы совести… становятся еще более очевидными в сравнении с положением в современном буржуазном обществе; даже в тех государствах, где провозглашена свобода совести, она реально не осуществляется. Буржуазные страны кровно заинтересованы в сохранении религии как средства духовного закабаления масс».