Алянский Юрий Лазаревич
Шрифт:
Танец этот достигал такой стремительности, что невозможно становилось разглядеть каждого из танцоров в отдельности. Перед зрителями возникала подлинная тачанка, летевшая в яростное наступление. Искусство убеждало: такое наступление остановить нельзя.
«Тачанка» стала одним из самых лучших и знаменитых номеров ансамбля. Балетмейстеру Обранту удалось «перевести» музыку в танцевальный рисунок, создав сюжетный танец, тематически неразрывно связанный с событиями дня.
Потом появилась «Варшавянка» — сложный танец, который языком хореографии рассказывал о доле народов под игом оккупантов. Звучали мелодии разных республик, грустные, напевные, задумчивые. Валя Сулейкина танцевала свой эпизод под мелодию белорусской песни «А у перепелочки ножка болит». В финале номера звучала «Варшавянка», и движения всех участников ансамбля, сплоченные, решительные, переводили на язык танца старую революционную песню: «Вихри враждебные веют над нами, темные силы нас злобно гнетут, в бой роковой мы вступили с врагами, нас еще судьбы безвестные ждут… На бой кровавый, святой и правый, марш, марш вперед, рабочий народ!..» В этом номере постановщик сочетал танец, актерскую игру и пантомиму.
Весной сорок третьего года ансамбль Обранта пригласили принять участие в общегородском концерте мастеров искусств, в Большом зале Филармонии. Когда-то, перед войной, воспитанники Дворца пионеров выступали в этом зале совсем еще малышами. Теперь они выросли, возмужали и стали настоящим профессиональным коллективом. И все-таки они волновались:
«На сцену Филармонии могли попадать только видные мастера… Наша задача трудная и ответственная. Мы — не Преображенская, которую все знают. А для нас этот концерт — большая проверка работы ансамбля…»
Посмотреть обрантовцев пришли ленинградские артисты, музыканты, писатели. Пришла и Преображенская. В Большом зале Филармонии состоялась одна из тех встреч разобщенных блокадой людей, которая сама по себе доставляла радость.
В программе, посвященной главным образом показу юношеского фронтового ансамбля, пели Н. Вельтер и Г. Скопа-Родионова, читали О. Казико и Д. Лузанов. Аккомпанировал танцорам их коллега по агитвзводу 55-й армии — джаз-оркестр, руководимый дирижером и композитором А. Владимировым.
Там, на фронте, узкие дощатые подмостки обычно качались и поскрипывали под ногами, сцена всегда оказывалась точно ограниченной стволами деревьев или бревенчатыми стенами избы. Теперь перед ними распахнулся непривычный сценический простор, и подростки немножко растерялись. Но уже через минуту понеслась по филармонической сцене огневая «Тачанка», дробно ударила азартная лезгинка, устремилась в атаку красноармейская пляска.
В зале горячо аплодировали. Иногда взгляды обращались на совершенно седого человека с молодым лицом, который скромно сидел в своей видавшей виды гимнастерке и улыбался приветствовавшим его людям. Он не был доволен ребятами… Творческие мечты Обранта опережали успехи его воспитанников.
…И снова — Рыбацкое, Колпино, Усть-Ижора. Снова — фронтовые концерты, темные от порохового дыма взволнованные лица солдат, благодарные объятия, сердечные слова. Снова занятия военным делом, пешие переходы с тяжелыми рюкзаками за спиной или бешеная ночная езда в кузове грузовика, когда над самой твоей головой в разных направлениях возникают красные пунктиры трассирующих пуль.
Старшие из мальчиков и девочек учились уже в десятом классе. По решению политотдела армии учителя приезжали к ним из Ленинграда сюда, в Рыбацкое. Комиссар Кулик лично интересовался отметками. Отлынивать от учения не удавалось. Журнал фиксирует:
«Валя много лежит, много думает, но не занимается… (Какая досада, что трое из девяти «рыбачат» носят имя «Валя»! Мы так и не узнаем никогда, кто же из них так много думал! — Ю. А.).
Вера откладывает учение.
Нелли увлекается книгами, а не учебниками.
Феликс — нет запала.
Володя. Растерялся. Не знает, что учить.
У некоторых из нас — химерические мечтания…»
А Обрант неустанно напоминал питомцам, что учиться необходимо. Ребята решили подтянуться и даже перенесли утренний подъем на более раннее время. А в политотделе завели специальный журнал успеваемости танцоров. Приходилось меньше лежать, меньше думать и больше общаться с учебниками.
В начале лета сорок четвертого года ансамбль Обранта поехал в Москву, чтобы принять участие в Третьем антифашистском слете молодежи и выступить с концертом в Колонном зале Дома Союзов. Когда на сцену выбежали ленинградские юноши и девушки в военной форме, с новенькими медалями «За оборону Ленинграда», — зрители вскочили и обрушили на ребят шквал оваций. Москвичи впервые увидели подростков, которые наравне со взрослыми защищали свой город. Можно ли было остаться равнодушным? И когда раздались звуки матросского танца и горсточка юношей и девушек в матросских костюмах показала зрителям, что они — из Ленинграда, с Балтики, что они овеяны романтикой боев, что сам черт им не брат — снова разразилась овация.
В Москве обрантовцам пришлось выступить более чем в тридцати больших концертах на огромных эстрадах, вроде сцены Театра Красной Армии. Они стали героями военного московского театрального лета. А потом — снова концерт в Колонном зале, на этот раз — для школьников Москвы. «Страницы из истории» ансамбля гласят:
«На этом слете школьников нам подарили, как и всем пионерам, комплект книг, бумагу, карандаш со вставочкой, блокнот, брошюру с Первомайским приказом тов. Сталина, бутерброды с сыром и по бутылке лимонада.
…Концерт в Краснознаменном зале ЦДКА нам оплатят — по 30 руб. Решили эти деньги использовать на мороженое… Командование предлагает нам ехать с концертами по Черноморскому побережью, Крыму или Северному морскому пути. Желание громко вырвалось у всех, но… как руководители? Мы нужны Ленфронту. А поездка была бы полезной нам».