— На каком основании?! — возмутился Николай.

— Вам объяснят на месте, — пояснил другой сотрудник.

— Следуйте за мной… — приказал первый, повернулся и двинулся к подъезду.

Его напарник слегка подтолкнул дядю Колю в бок, едва не задев всё ещё не допитую до конца поллитровку в его левом рукаве.

Круглов последовал за провожатым. А его напарник — следом. Так они вошли в здание, стали подниматься по лестнице.

"Плохи дела!" — подумал дядя Коля. — "Видать кто-й-то настучал. Надоть что-й-то делать…"

Перед его мысленным взором живо представился весь путь, который необходимо было проделать от Отдела Кадров до Первого Отдела.

"Антиресно, токмо, куды оне ведут?" — думал он. — "Прям к начальнику али в их филиал, что тут, недалече?"

"Нет… В филиал — вряд ли…" — продолжал рассуждать Круглов, — "Тама они давече подслушивающее оборудование установили. Вряд ли еш-шо успели наладить и замаскировать, как надо. Знамо, пойдём через весь Завод коридорами…"

Они уже поднялись по лестнице на второй этаж, повернули в проход и влились в поток рабочих, шедших по служебным или по своим делам и не понимавших, что человек в телогрейке, с небритым лицом, которое знали весьма многие, двигался сейчас среди них отнюдь не по служебной и не по своей надобности. И только тот, кто проработал на Заводе с четверть века, как дядя Коля, и повидавший немало, повстречав двоих, в штатском, и — "третьего", послушно шествующего с ними, мог догадаться, в чём дело: то ли поймали шпиона, то ли диверсанта, то ли вредителя, то ли просто: один из своих оказался "врагом народа". Таких вот "третьих — лишних" обезвреживали незаметно, без лишнего шума. Бывало, он работал рядом долгие годы… По выходным вместе со всеми ездил за грибами, вместе пил "на троих", смеялся и шутил, как все… И даже случалось, получал грамоты за хорошую работу… Как все советские люди, имел семью и даже детей… И государство давало ему бесплатное жильё и всё необходимое для жизни… Но однажды он проходил по коридору в сопровождении двух людей, в штатском, и исчезал навсегда. И тот, кто по наивности спрашивал на перекуре: "Куда девался такой-то: заболел или уволился?" — своим неосторожным вопросом обрывал разговор и смех, и даже сам перекур. Рабочие бросали недокуренные сигареты, ссылались на работу, спешили в цех и работали ещё усерднее, чтобы по ошибке кто-нибудь не подумал про них что-нибудь, и другой перекур пропускали — на всякий случай…

Подобные воспоминания и мысли набежали дяде Коле на ум.

"Едрить твою!" — подумал он, мотая головой, чтобы рассеять воспоминания и хмель. — "Ведь уже не те времена! Не могёт такого боле быть!"

Но кто-то ему сказал: "И тогда так думали."

И эта мысль, будто чужая, отрезвила его вконец.

Перед его мысленным взором замелькали коридоры и лестницы, которыми ему предстояло идти до Первого Отдела. Он стал вспоминать все детали: изгибы труб, люки в полу, вентиляционные решётки, двери, ведшие в те или иные отделы или цеха, тупики, туалеты, урны, места для перекуров, — всё, где можно было бы исчезнуть, незаметно пропасть — пока его ещё не довели до места назначения… Его мозг лихорадочно вычислял возможные комбинации, варианты продвижения: с выходом на улицу для сокращения пути, и без выхода…

"Нет… На улицу они не пойдут…" — размышлял Николай. — "А вдруг дам дёру?.."

И вдруг его мысль что-то нащупала, будто бы сама по себе, без всякого усердия со стороны Николая — остановилась на одном месте, которое они должны были скоро достичь…

Это был людный поворот из коридора на лестницу и подъём на третий этаж. И на этом повороте, на самой лестничной площадке, слева, должна была находиться урна! Обыкновенная урна, решавшая все проблемы Николая разом! Это был его последний шанс, чтобы избавиться от криминальной информации. Его мозг ещё продолжал вычислять и другие возможные варианты и даже прорабатывать предстоящие вопросы и ответы в Первом Отделе, но внутренне дядя Коля уже успокоился, глубоко осознав, что теперь всё должно быть в порядке и волноваться, как вначале, уже совсем нет никакой необходимости…

…В тот момент, когда они повернули на ту самую лестничную площадку, дядя Коля, будто бы, оступился, сделал пол шага вправо и шаг влево, к урне, тут же столкнувшись "лоб-в-лоб" с каким-то встречным мужиком. Его правая рука описала круг и залезла мужику за пазуху, прямо в нагрудный карман. Мужик схватил дяди Колину руку за запястье и замер. Человек в штатском, шедший сзади, увидев это, схватил обоих за руки, тоже замер и позвал на помощь напарника, ушедшего вверх по лестнице на несколько шагов.

— Пусти! — вскрикнул дядя Коля, пытаясь освободить правую руку и начиная дёргаться.

— Это что ж это такое?! — взорвался встречный мужик.

— Стоять! — процедил оперативник. — Обои — стоять!!

— Пропуск! — закричал подоспевший его коллега и стал толкать всех троих и загонять в угол, где находилась урна, чтобы отделить их от смешавшихся встречных людских потоков.

Мужик отпустил руку Николая, полез в карман за пропуском.

В это время дяди Колина левая рука повисла над отверстием урны, и бутылка с водкой со стуком ударила в её металлическое дно. Николай, предвосхищая этот звук, уже заранее отвёл ногу и одновременно со звуком упавшего предмета, нанёс горизонтальный удар по урне, так что её верхний выступающий край пришёлся как раз по колену "встречного" мужика, не замедлившего вскрикнуть и осесть от внезапной боли.

Оба оперативника подхватили "встречного" под руки, прижали к стене. Дядя Коля не успел осознать, как его освобождённая рука сама собою нашла свой пропуск в кармане первого оперативника, повернувшегося к нему спиной. Не долго думая, он и пропуск опустил в ту же урну.

"Пустая", — подумал он, прислушиваясь к звуку из урны. — "Менять будут не скоро".

Уже через несколько минут, подоспевшие добровольцы из числа проходивших молодых рабочих, помогли унять начавшего было горячиться "встречного", а затем обоих повели дальше: сначала вверх по лестнице, затем снова по длинному коридору третьего этажа.

В Первом Отделе дядю Колю и "встречного" сначала обыскали. У дяди Коли ничего кроме гайки, что он когда-то выловил из супа, не обнаружили. У "встречного" же нашли иностранную авторучку, с изображением голой девки, просвечивавшей через прозрачную поверхность, внутри которой находилась какая-то жидкость с пузырьком воздуха — так-что девка внутри авторучки плавала вверх и вниз, если её переворачивали. Его обеденное время, обозначенное на пропуске, не совпало с реальным. Мужик уже больше не пытался буянить, а смирно сидел на стуле, в углу, потупив взгляд. По должности "встречный" оказался интеллигентом, и дяде Коле стало его жалко: "Свой бы работяга как-нибудь выкрутился — а энтого, поди, уволют…" — подумал он мимоходом.