Саша молча последовал за своей проводницей.

Они поднялись на просторный балкон, откуда открывался вид на алтарь и фреску, над ним, с изображением картины Преображения. Разделись. Оля оказалась в белом свитере, изящно облегавшем её стан, и в чёрной гофрированной юбке, по старой моде — ниже колен. Она представила Сашу регентше, русской полячке. Хор состоял всего из нескольких старушек. Регент исполняла органную партитуру. С появлением Саши у них прибавился мужской голос, и его попросили петь басом, настолько, насколько ему бы это удалось. Рукописных партитур на всех не хватало. Поэтому Оля, вплотную придвинув свой стул, села рядом с Сашей и как-то запросто, будто родная сестра, без какого-либо ложного стеснения прижалась к нему левым плечом и коленом.

По команде регента хор запел "Gloria". Загипнотизированный таким близким её присутствием, Саша с трудом пытался сосредоточиться на латинском тексте и меняющихся нотах. Он неверно выводил звуки, часто опаздывая и выделяясь из общего пения. И тогда его подруга то и дело толкала его в плечо своим плечом, указывая на ошибки. И ему это так нравилось, что он готов был всё время ошибаться. Тем не менее, всё оказалось не так плохо для первого раза. Регент похвалила Сашу. Повторили ещё раз "Gloria". Потом пропели "Credo". Больше времени на репетицию не оставалось: начиналась служба…

Стараясь исполнить свою партию как можно лучше, на время забыв даже о присутствии Ольги, Саша впервые в жизни пел в церковном хоре, в торжественной тишине костёла, полного людьми, под звуки органа, и чувствовал, что этим самым служит Богу… Счастье наполняло его душу. Всё слилось воедино: Бог, любовь к Богу, к сестре Оле, к органной музыке, к латинским молитвам…

Когда они вышли на улицу, у него было так радостно на душе, что он совсем забыл о Санитаре, который его уже поджидал немалое время. Они попрощались с Олей, подняв вверх указательные пальцы, повернули в проулок, обходя костёл с другой стороны, и направились в сторону метро "Кировская".

— Санитар, — спросил Саша, после того, как они прошли шагов двадцать. — А как ты пришёл к Богу? Расскажи мне о себе…

— Вопрос непростой! — ответил Санитар не сразу. — Видишь ли, брат Александр, я родился в Латвии уже после того, как туда пришли красные. Мама крестила меня в детстве. Она — глубоко верующая женщина. Когда я повзрослел, то начал распутную жизнь. Я многое познал. И однажды наступило пресыщение, и я понял, что такая жизнь не приносит счастья. Я был в отчаянии. Хотя я и слышал о Боге от верующих людей, однако, не придавал значения их словам. И тем не менее, что-то повело меня однажды в Церковь…

Как-то раз я сидел в пустом костёле, и мне открылся Христос и сказал, что нужно делать. И я отказался от своих привычек, порвал связи с приятелями, покаялся и уехал в Москву, чтобы начать новую жизнь. Многие надо мной смеялись, думали, что я сошёл с ума…

— И как давно это было? — поинтересовался Саша, видя, что его спутник замолчал.

— Около десяти лет назад… И вот только недавно, удалось чего-то добиться, создать небольшую экуменическую группу… Ведь наша община — совсем молодая… Многие приходили, загорались, но скоро отпадали, не в силах порвать со своими мирскими привычками, принять Христа в глубину своего сердца… И я их не виню. Потому что сам был таким. И обо всех молюсь, чтобы Господь вывел их на истинный путь.

— Как же тебе удалось прописаться в Москве?

— Господь всё устроил…

— А твоя мать жива?

— Да. Она живёт в Риге.

— Почему ты выбрал Москву?

— Видишь ли, брат… Хотя тут рядом и Политбюро и КГБ… Тем не менее, Прибалтийская интеллигенция испорчена духом шовинизма, они ненавидят советскую власть. И политика для них оказывается важнее религии. Они закрыты для проповеди Христа. В Москве же очень много людей, готовых для восприятия Бога. Ибо Москва — это новый Вавилон, каким некогда был Рим… Люди, испытавшие все удовольствия и разочаровавшиеся в идеалах коммунизма, нуждаются в пастыре, который указал бы им путь к истине… Плод уже созрел и готов упасть в руки ловца душ человеческих или — в пропасть… В Москве можно многое сделать… Поэтому я оставил родину… Ведь сказано же: "Нет пророка в своём отечестве"…

Они дошли до здания метро, с афишей кинофильма "Москва слезам не верит", прошли мимо памятника Лермонтову — на Чистопрудный Бульвар, двинулись по его правой ветви.

— Здесь уже недалеко, — пояснил Санитар. — Всего три трамвайные остановки. У нас ещё есть время, и лучше пройдём пешком…

— Санитар, а как тебе открылся Христос? Ты сказал, что это произошло в Церкви, когда ты молился?

— Видишь ли, брат, я не могу тебе это передать… Я дал себе слово никому не рассказывать, как это было…

Посреди бульвара, по которому они медленно шагали, образовалась подтаявшая полоса, с выступившим мокрым асфальтом.

— Видимо, тёплые трубы отопления проходят под землёй, — заметил Санитар, переводя разговор на другую тему.

— Ты знаешь, Санитар, мне тоже открылся Бог, когда я ещё работал на Заводе, — продолжал Саша, не обращая внимания на феномен тёплых труб. — Это было такое чувство, в котором присутствовали все доказательства Его бытия. Я находился в каком-то экстазе целые три дня!