Беатов Александр Георгиевич
Шрифт:
— Этот человек, — начал Игорь, — раньше был танкистом!
— Как бы не так! — отозвался Саша, — уже обдумывая свою версию.
— А, может, и не был, — согласился Игорь. — Но на самом-то деле он всё равно — танкист.
— Почему?
— У него это написано на лице.
— Небось, это дядя Коля ему на лице татуировку вывел…
Друзья захохотали.
Человек в телогрейке, испачканной на спине мелом, в сапогах, вытянул перед собой руки, в рукавицах, сжавшие широкую рукоять тележки. Он шёл, не обращая внимания ни на людей, ни на стены, с трубами, ни на потолок, с лампами, от которых почему-то никогда не возникало тени. Он, по-видимому, знал все неровности длинного пола в коридоре: если одна его рука подавалась в сторону, то другая вовремя выправляла движение тележки. Чувствовалось, он проделывал этот путь неоднократно и был до мелочи уверен в своих движениях. И работа увлекала его. Она сходила с его рук и ног и передавалась через тележку и пол коридора всему Заводу.
— Сначала он был трактористом, — сказал Сашка, залюбовавшийся новым персонажем. — Но началась война — и поэтому его сразу же забрили в танкисты…
— А когда война кончилась, — подхватил Игорь, — он поступил на Завод, в ученики к дяде Коле, простым рабочим. И вот, по старой памяти, вместо трактора и танка управляется с тачкой…
— А потом он стал именитым ветераном, — продолжал Сашка.
— И единственным хозяином тележки, — добавил Игорь.
— Даже у дяди Коли такой нет!
— Это от неё дядя Коля гайку-то открутил — чтобы насолить Именитому…
— А тот хотел было даже за это разобрать дядю Колю на запчасти…
— Потому как Именитый знает всё на Заводе, и даже то, кто — дядя Коля на самом деле…
— Да… Дяде Коле приходится с ним считаться и давать откупного, чтобы не заложил…
В это время к ребятам подошла учётчица Надя с пустой банкой для лака.
— Вы что тут ржёте, как ненормальные?
— Ты куда, Надя? — спросил Игорь.
— В раздевалку. А потом — за лаком, через улицу…
— В раздевалку? — переспросил Саша. — В раздевалку не ходи! Туда нельзя…
— Почему?
— Там будут делать ремонт…
— Так ведь на днях только закончили. — Надя с удивлением посмотрела на Сашу.
— А теперь будут делать по новой!
Сашка заулыбался, переглядываясь с Игорем.
— Правда?..
— Там кто-то все стены и потолок испортил, — добавил Игорь, давясь от смеха.
— Похоже на то, — подхватил Саша, — Что там что-то взорвали!
— Не может быть! — воскликнула девушка, а ребята переглянулись серьёзно. — Кому же это было нужно?!
— Наверное, ему, — Саша показал на спину Именитого, как раз только что миновавшего их.
— Это — двойник дяди Коли-робота, по кличке Мнимый, а также Именитый. — Саше захотелось посвятить Надю в их игру. — Раньше он был танкистом. Теперь — простой ветеран. А без войны ему скучно жить. Вот он и устраивает изредка взрывы. Для него это как "эхо войны"…
Все дружно захохотали.
— Нет! Правда! Скажите: что там? Почему нельзя идти? — недоумевала девушка.
— Правда! Говорят тебе, что там взрывы происходят! А ты не веришь! — вставил Игорь, преодолевая душивший его смех.
— Ты постой с нами: ещё не то про Родной Завод узнаешь! — Саша взялся за банку, в её руках, — Давай подержу!
Надя взглянула с благодарностью и протянула Саше банку. На миг их руки соприкоснулись. Саша почувствовал в груди какую-то теплоту. Он забыл даже проследить за Именитым, который почему-то уже "ехал" в обратную сторону, с тележкой, доверху нагруженной пустыми ящиками, и, чтобы они не упали, он придерживал их. Тележка двигалась медленно, оттого что её вели только одной рукой.
"Быстро управился", — подумал Игорь, — "Не иначе как дядя Коля помог…"
Но вслух он этого сказать не успел, потому что в это время сверху донёсся резкий хлопок, будто выстрелили из пневматического ружья. Танкист вздрогнул и запнулся о край металлического листа. Верхние ящики посыпались с тележки на пол.
— Вот! — сказал Сашка, улыбаясь Наде. — Мы же говорили тебе! Не веришь — пойди, посмотри…
Надя простилась с рабочими и пошла за лаком, не поднимаясь в раздевалку, а друзья-приятели — по коридору, к другой улице Завода — чтобы как-то убить время.
6. Стрекоза
Территория Завода была огромна. Казалось, что это — целый город. Чего только на Заводе не было! Тут была и своя поликлиника, и библиотека. Тут было и несколько столовых и павильонов, где продавали продуктовые полуфабрикаты. Члены общества книголюбов организованно собирали и сдавали макулатуру, получали и разыгрывали талоны и абонементы на книги, покупали и обменивали их. Тут были скверы и аллеи со скамейками, на которых, впрочем, разрешалось сидеть только в обеденное время. На свой страх и риск можно было целыми часами бродить по дорогам, замысловато окружавшим здания и сходившимся вновь в самых неожиданных местах, читать надписи на подъездах и удивляться той силе, которая собрала в заводском мире столько всевозможных причин для создания необходимых кому-то последствий. И казалось, что причин было гораздо больше, чем последствий, и что рабочие трудятся больше для самих причин, нежели для последствий, с невероятным трудом вытекающих из их работы.