Беатов Александр Георгиевич
Шрифт:
В конце концов, он попросил у него бумаги, на что пьяный сказал, что здесь нет туалета. Дворник стал объяснять, что бумага ему нужна для записи сюжета о крышах. И тогда его собеседник вдруг резко закричал:
— Самому нужна бумага! Глаз нечем протереть! Режет невмоготу!
С этими словами он приподнял левое веко, схватил тремя пальцами свой глаз, вытащил его из глазницы, укусил зубами и засмеялся.
Дворнику стало не по себе, его чуть не стошнило. Переборов себя, он поспешил прочь от урода, продолжавшего смеяться ему вслед.
10. Телогрейка
Шёл дождь, и по улицам торопились люди, с раскрытыми зонтами. Звенели трамваи и рычали автомашины.
Знакомый охранник пропустил Круглова сходить в магазин. Радостный, он шёл по обочине дороги, хлюпая сапогами по бежавшему навстречу ручью.
Дорога была неширокая, и машинам приходилось объезжать Николая. И он испытывал почти счастье оттого, что и он, как машина, перемещается по дороге.
Он чувствовал это сапогами, рассекавшими ручей, телогрейкой, напоминавшей ему корпус автомобиля, в котором он, будто бы, удобно сидит, уткнувшись воображаемыми пальцами ног в свой желудок, и смотрит через глаза на мокрый асфальт.
Он чувствовал это спиной и затылком, слыша шум нагонявших его машин, даже не сигналивших, а объезжавших его с уважением, которого достойна всякая движущаяся тварь, попавшая на дорогу.
Он испытывал мир и покой, ощущая себя животом где-то далеко, внутри…
Как будто не было больше времени, а вместе с весенними ручьями и солнцем наступила вечность; и будто Николай шёл после беседы с Самим Богом в гости к Его Ангелам в Рай…
Справа, по тротуару, спешили обыкновенные пешеходы, а он, сопровождаемый низким гулом грузовиков, всего лишь пользовался своим телом, подобно тому как другие пользовались своими автомобилями.
И он радовался, что ощущает себя так необычно. И ему было жаль несчастных пешеходов, не знавших так, как знал он, что каждый из них — владелец своего собственного тела…
Николай приблизился к перекрёстку. На светофоре погас зелёный свет и зажёгся жёлтый. Его обогнал грузовик. Не долго думая, и дядя Коля прибавил скорости — и быстро побежал через перекрёсток. Сзади заскрипели тормоза какого-то осторожного водителя, не решившегося проскочить на жёлтый.
На другой стороне перекрёстка стоял милиционер. Николай заметил его, лишь когда оказался лицом к лицу. Их глаза встретились, но дядя Коля до сих пор ещё не осознавал, что случилось: счастье чувствовать себя не-человеком противилось грубой действительности.
— Тебе что, жить надоело?! — поинтересовался милиционер и ткнул палочкой Николая в капот.
— Я — в магазин! — объяснил дядя Коля в два выдоха.
— Я тебе покажу магазин! — не понял его милиционер. — Плати штраф!
— Не надо! Я ведь только того…
Николай замялся, взглянул на Вишневского (а это был он), уловил что-то в его взгляде, добавил:
— Давай мы лучше с тобой… этого…
Его рука слегка коснулась щеки, почесала её, перешла к подбородку и почесала подбородок.
Николай добродушно смотрел в лицо милиционеру и, ожидая ответа, уже знал о положительном его результате.
И Вишневскому вдруг показалось лицо Николая знакомым.
Где я мог его видеть? — подумал Алексей Николаевич. — Никак не припомню… Бывает же такое…
— Где-то я тебя видел уже… — сказал он.
— И я, вроде, тоже… — ответил Николай, пытаясь отделить лицо милиционера от его фуражки и плащ-палатки, и посмотрел куда-то в сторону, на тротуар.
Мимо промчалось такси, и проехал автобус.
— Кажись, я тебя видел в метро! — предположил Вишневский.
— Не-ет… Я в метро не езжу…
Лицо Николая было так же притягательно незнакомо, как иногда бывает знакомое лицо не особенно притягательно. И, скорее всего из-за этого его качества милиционер оказался в сфере влияния дяди Колиной личности.
— А ты, значит, того… — Николай показал Вишневскому на его одежду.
— Да вот, мобилизовали на сегодня в ГАИ. У них — нехватка кадров. А я, как назло — с похмелья!
— А так-то кем?
Николай решил немного поиграть.
— А так я — инспектор, в охране. А ты?
— Я — слесарь, на Заводе.
— Тебя как звать?
— Николаем. А тебя?
— Алексеем…
Далее дядя Коля умело повернул разговор на свои рельсы, и пока он ходил в магазин, Алексей, пользуясь своей милицейской формой, обошёл все дома на перекрёстке в поисках подходящего подъезда. Подъезды оказались во дворах, и с дядей Колей, подоспевшим уже к тому времени, они зашли в первый попавшийся, поднялись на второй этаж и выпили.