– Никто не знает.

– Как в сказках?

– Точно! – обрадовался подсказке дед. – На них наложили заклятье, и с тех пор они ждут, когда придет кто-нибудь и их расколдует.

– И за три тысячи лет никто не смог?

– Как видишь.

– И ты не можешь?

– И я.

Лера не верила, что дед, ее дед, волшебник и чародей, чего-то не может. Это не укладывалось в ее четырехлетней голове. С тех пор она постоянно приставала к нему с требованием идти расколдовывать сфинксов. Эти походы превратились в своеобразный ритуал. Расколдовать сфинксов деду действительно не удалось. Они всегда оставались на своих местах. И стоят там до сих пор.

Но с той поры маленькая Лера, завидев памятники или скульптуры, всякий раз пыталась выяснить, не заколдованные ли они. Ей казалось, что она живет в городе, сплошь населенном сказочными персонажами. Летний сад она называла не иначе, как «заколдованный лес», и зимой всегда пыталась разглядеть сквозь доски, которыми заколачивали скульптуры, чем они там занимаются и не сбегают ли куда-нибудь на зиму, как птицы в теплые страны, например. Такое отношение к изваяниям любого рода сохранялось у нее довольно долго. Она одушевляла их, словно язычник свои идолы. Со временем, конечно, все встало на свои места, и лишь отголоски того детского восприятия мира всплывали иногда в недрах ее души.

Но сфинксы так и остались для нее загадочными заколдованными существами. И она приходила сюда, на Университетскую набережную, чтобы проверить, на месте ли они. И поделиться тем, что было на душе. Она до сих пор верила, что под их каменными лицами что-то скрывается. Это место, где стояли сфинксы, казалось ей особенным. Здесь, на гранитной скамейке или на ступеньках у воды, Лере не раз приходилось обдумывать что-то, волнующее ее. Сфинксы помогали сосредоточиться и увидеть проблему в ином свете, как будто скрытое глубоко внутри знание всплывало на поверхность и показывало то плавник, то хвост. Этого зачастую оказывалось достаточно, чтобы понять, как поступить в том или ином случае.

В тот день у сфинксов было людно. Туристы деловито фотографировались, стараясь половчее пристроиться к постаменту, чтобы попасть в кадр на фоне изваяний. Гости города производили так много шума и так бестолково сновали вокруг, что Лера растерялась. Ее любимая скамейка была занята группой живописных молодых людей, судя по всему, абитуриентов «академки». И даже на ступеньках у самой воды обнималась какая-то парочка.

«Ну что за день такой, – с тоской думала Лера, – сплошное расстройство». Она заняла стратегически удобную позицию и внимательно наблюдала за «академистами», чтобы не упустить место на скамейке, если молодые люди соберутся уходить. Но те, судя по всему, расположились основательно и, увлеченно разговаривая, вовсе не собирались покидать уютный уголок.

Лера решила спуститься к воде, чтобы немного развеять дневной зной. По дороге ее обогнал какой-то парень, слегка задев плечом. Он буркнул что-то вроде «извините» и спокойно пошел дальше. И как назло встал именно на то место, которое облюбовала Лера.

«Вряд ли у меня сегодня что-то получится», – пришла она к выводу после того, как послала в спину парня все известные ей пожелания. Ей хотелось искупаться или хотя бы окунуть в воду руки. И пусть вода в Неве была грязной и кишмя кишела микробами, как говорила бабушка, это не имело значения. Спустившись пониже, она уже присела и собралась зачерпнуть воды, но тут заметила, что недавний обидчик смотрит в ее сторону. Лера отвернулась и отдернула руки.

Ждать пришлось долго. Лера постаралась сделать надменное лицо, как у филфаковских девушек, чтобы у молодого человека не возникло желания знакомиться. Угрюмо смотрела она на бесполезную воду, в которой, несмотря на жару, нельзя было ни искупаться, ни освежиться, и пыталась сосредоточиться на своих мыслях. Присутствие стороннего наблюдателя мешало, и постепенно она стала приходить в состояние раздражения.

Она уже хотела уйти, как тот, кто был ей помехой, повернулся и начал подниматься по ступенькам. Пользуясь тем, что осталась одна, Лера потянулась к вожделенной воде. Руки никак не могли достигнуть реки, и, привстав со ступенек, она попыталась принять более удобное положение. Но то ли движение было слишком резким, то ли подвели затекшие от неудобного сидения ноги, но она, так и не успев осознать, что происходит, стала валиться в воду. Время удивительным образом изменилось не то вокруг, не то внутри, и факт своего позорного падения Лера наблюдала словно при замедленной съемке. Она попыталась изменить положение тела, понимая, что вряд ли это спасет – ухватиться было не за что. В какой-то момент она почувствовала, что ее футболка словно зацепилась за невидимый крючок, и, зависнув на мгновение в воздухе, Лера упала на ступеньки, изменив траекторию полета.

Когда она пришла в себя от унижения и растерянности, первое, что увидела – то самое, неприятное ей лицо молодого человека. Вот уж кого она предпочла бы сейчас не видеть, а при таких обстоятельствах – особенно. Именно он был повинен в том, что случилось с ней. Он что-то спрашивал, но Лера не могла разобрать ни слова. Ей хотелось одного – оказаться как можно дальше от этого проклятого места.

– С вами все в порядке? – донесся наконец голос.

«Начинается, – затосковала Лера, прикидывая, как бы поскорее избавиться от этого участия. – Как со мною может быть все в порядке, когда я только что грохнулась на твердые и грязные ступеньки? Еще и по твоей вине! И что это за дурацкое выражение, ставшее модным у нас с подачи дебильного американского кино?»

Она пробормотала что-то подходящее случаю, быстро встала, потирая коленку, осмотрела грязные ободранные ноги и стала подниматься наверх. Молодой человек опередил ее и преградил дорогу. Она попыталась обойти его, но он, словно играя, снова встал на пути, не позволяя двигаться дальше. Лера начала злиться. Правда, к раздражению примешивалась некоторая растерянность – что же делать? Не звать же на помощь и не вступать с ним в единоборство, в конце концов. Лера постояла молча некоторое время, а затем взглянула обидчику в лицо.