– Она поднималась к себе в квартиру и увидела около двери Смирновой женщину. И стала ее разглядывать, заинтересовалась костюмом. Уж больно красивый был. Не знаю, что вы, девочки, вкладываете в это понятие, я как-то не сообразил, что ей так приглянулось в наряде. Но соседка говорила: сразу видно – дорогой. Наверное, за границей купила – так она подумала. Из кожи какой-то, что ли. Или материал, похожий на кожу. А когда та самая женщина развернулась и пошла к лестнице, соседка разглядела лицо, и оно показалось ей знакомым. И уже дома она вспомнила, что дама в костюме похожа была на внучку бывшей соседки, Вероники Петровны. Даже имя твое назвала.

– Она из двадцатой квартиры?

– Да. Ирина Леонидовна Потапова. Так она представилась.

– Потапова? – удивилась Лера. – По-моему, у нее другая фамилия была. Я не помню точно, погодите… Она училась с мамой в медицинском, и мама рассказывала, что дразнили ее как-то… Что-то черное или белое… Вспомнила! Черно-белое кино! У Ирины Леонидовны волосы светлые были, а фамилия не то Чернова, не то Черная. В общем, что-то в этом роде.

– Замуж вышла. Вот и фамилию сменила.

– Но Потапова…

– Чем тебе фамилия не нравится?

– Мой начальник, он же тоже Потапов…

– Сколько раз говорил – уходи из своей дрянной конторы! – закипел Федор. – Так и знал, что у вас там не все в порядке.

– Издательство ни при чем. А вот Потапыч…

Пока Лера рассказывала о связи между начальником и гадалкой, а также о ее клиенте Саныче, Федор вскочил, схватил относительно чистый листок и принялся что-то записывать. Потом бросил его, достал блокнот и, отыскав неисписанную страницу, стал быстро заполнять ее мелким почерком.

– Так, – сказал он, – я поеду сейчас поищу что-нибудь на твоих Потаповых и про немецкую журналистку тоже попробую узнать. Скорее всего, дама в костюме – она и есть. Значит, около пяти часов вечера это она там была…

– Это не все, – остановила мужа Лера. – Там еще Штирлиц был.

– Он-то откуда взялся? – не понял Федор. – Из телевизора вышел?

– Это Анна Ивановна так его называет. Из-за кожаного плаща или куртки.

– Что-то слишком много кожаных вещей вокруг, тебе не кажется? – задумчиво проговорила Вика.

– Другое непонятно, – отмахнулся Федор, – журналистка мне покоя не дает. Она что, так на Леру похожа, что их можно перепутать? Или ты была в том доме в пятницу?

– Нигде я не была! – возмутилась Лера. – И потом, нет у меня никакого костюма, чтобы сражать наповал чужих соседок. Я вообще костюмы не ношу, ты же знаешь. И уж тем более дорогие и бросающиеся в глаза.

– Получается, все-таки журналистка. Похожая на тебя. Надо бы с ней встретиться.

– Как же, – хмыкнула Вика, – она, небось, давно в своей Германии капусту трескает.

– Посмотрим, – сказал Федор, – если что – разыщем. Не так уж далеко. Рассказывай про своего Штирлица. Снова что-то связанное с Германией…

– Значит, вот что я узнала…

Лера постаралась рассказать по порядку все, что было известно, опустив только момент «идентификации», устроенной ей Анной Ивановной. Федор, слушая ее, даже не перебивал, как обычно, а делал новые пометки в блокноте. Вика сидела с сигаретой в пальцах и не отрываясь смотрела на подругу, забывая стряхивать пепел. Лишь после того как повествование окончилось, она сделала свой комментарий:

– Сколько ты успела узнать! Мы вдвоем и то меньше накопали. Точно с тобой что-то произошло. На себя непохожа. Другой человек. Вот что парик может сотворить!

– Лера непохожа на себя, а кто-то другой похож на Леру, – произнес Федор – видимо, эта мысль засела у него в голове.

– Далась тебе журналистка! – скорчила гримасу Вика. – Познакомиться не терпится? У нас и без нее уже целая толпа подозрительных личностей. И как тебе удалось, Лерка? А еще говорила, что не любишь собирать информацию и поэтому журналист из тебя никакой!

– Тут другое, – ответила Лера, – это была жизненная необходимость, и я знала, куда идти и что спрашивать. Отшельник подсказал.

– Надо бы и этого друга проверить. Подозрительно много знает, – заметил Федор.

– Пробовали – не получается. Великий конспиратор. Найти его под силу только очень продвинутому хакеру.

– Есть один знакомый, попрошу, может, выгорит. На каждого великого найдется кто-нибудь еще более великий. Меня больше твой Штирлиц беспокоит. Слишком уж мало о нем известно. – Федор встал.