Через два дня после ужина в загородном клубе Дюбуа, убедившись в том, насколько глубоко поддерживают революцию средний класс и высшее общество Сантьяго, отправил репортаж в «Чикаго Трибьюн». «Самые состоятельные, самые известные люди в Сантьяго, — писал он, — большинство из которых никогда раньше не занимались политикой, поддерживают повстанца Фиделя Кастро как символ сопротивления Батисте». Президент «Бакарди» Пепин Бош был в первых рядах этих людей. Многие предприниматели и профессионалы поддерживали «М-26–7» тайно, однако Бош был одним из немногих, кто был готов делать это в открытую, и Дюбуа попросил его объяснить, почему так много жителей Сантьяго поддерживают Кастро. «Мы объяты пламенной страстью к демократии, справедливости и свободе, — сказал, по словам Дюбуа, Бош. — Для меня немыслимо и дальше жить при нынешнем положении дел. Вот почему каждый из нас прилагает все усилия, чтобы выполнить свой долг перед страной».

Во многом широкомасштабная поддержка движения Фиделя Кастро в Сантьяго была обеспечена стараниями Франка Паиса, юного учителя-баптиста. Паис организовал в городе независимую сеть «гражданского сопротивления», состоявшую в основном из представителей среднего класса и высшего общества, которые еще не были готовы примкнуть к движению «М-26–7», однако хотели как-то ему посодействовать. Среди поддерживающих «Resistencia C'ivica» были и некоторые ведущие предприниматели.

Например, Теофило Бабун и двое его братьев, владельцы крупной деревообрабатывающей и судоходной компании в Сантьяго, сделали из своей фирмы прикрытие для транспортировки оружия, боеприпасов и радиовещательного оборудования бойцам Фиделя в Сьерра-Маэстра. Конкурент «Бакарди» Херардо Абаскаль, глава сантьягской компании по производству рома «Альварес Камп», контрабандно провозил винтовки в багажнике собственного автомобиля. Лили Феррейро, которая владела и управляла ультрасовременным супермаркетом в фешенебельном районе Виста-Алегре, разрешила подпольщикам-повстанцам устраивать собрания у себя дома. Владелец «Тьюб Лайт», сантьягской фирмы, которая продавала электрические и неоновые вывески, поставлял мятежникам провода, чтобы делать детонаторы для противопехотных мин.

«Казначеями» Сопротивления в Сантьяго были Энрике Канто, владелец универмага, и Хосе Антонио Рока, стоматолог. Даниэль Бакарди и Виктор Шуг (сын Энрике Шуга и Амалии Бакарди Моро) были постоянными пациентами Рока и, являясь на регулярный стоматологический осмотр, приносили деньги для бойцов Фиделя.

Впоследствии Рока вспоминал, что один только Виктор как-то раз дал ему конверт с десятью тысячедолларовыми банкнотами. Пепин Бош, который обычно передавал свои вклады через Энрике Канто, давал еще больше. В интервью, которое он дал одному американскому дипломату в Мехико в 1960 году и газете «Нью-Йорк Таймс» в 1963 году Бош признался, что отдал Кастро 38 500 долларов из своих личных денег (по ценам 2008 года это было бы как минимум 275 000 долларов), а члены семьи Бакарди говорили, что еще больше. Как и другие состоятельные кубинцы, поддерживавшие Кастро, Бош позднее сожалел, что помогал ему, и неохотно рассказывал об этом. Кастро тоже не стремился признавать, как много помогали его движению предприниматели, чью собственность он впоследствии конфисковал. В результате, по словам американского дипломата, работавшего на Кубе, возник «удобный для обеих сторон заговор молчания» о том, в какой степени кубинская буржуазия финансировала приход Кастро к власти, — но так или иначе помощь эта была весьма существенной.

Одним из важнейших вкладов Боша в борьбу против Батисты было обеспечение контактов между движением «М-26–7» и американским правительством. Бош дружил с вице-консулом США в Сантьяго Биллом Паттерсоном и знал, что Паттерсон был тайным агентом ЦРУ. Хотя официально США по-прежнему поддерживали Батисту, политические волнения на Кубе стали для них предметом серьезной озабоченности, и консульство в Сантьяго стало важной базой для сбора разведывательных данных о Фиделе Кастро и его движении. Именно Бош познакомил Паттерсона с Вильмой Эспин и Франком Паисом, чтобы они как активисты «М-26–7» получили возможность убедить правительство Соединенных Штатов, что их движение достойно поддержки. Кроме того, Бош помогал организовывать тайную встречу между лидерами «М-26–7» и группой американских официальных лиц из Вашингтона, в том числе с Главным инспектором ЦРУ Лайманом Киркпатриком, который весной 1957 года нанес в Сантьяго визит, чтобы лично разобраться, что там происходит. Вильма Эспин заверила американскую делегацию, что Кастро и его последователи стремятся исключительно к тому, «что уже есть у вас, американцев: к прозрачной политике и прозрачной политической системе». Между тем представители «М-26–7» заметили, что их движение привлекло внимание США. Позднее Франк Паис писал Фиделю Кастро, что «финансовые секторы» США опасаются, что если Движение 26 июля свергнет Батисту, то само окажется нестабильным и не сможет нормально править Кубой.

Вскоре после встречи с американскими гостями Паис устроил так, чтобы два из более умеренных сторонника «М-26–7» — экономист Фелипе Пасос и Рауль Чибас, брат политика из Ортодоксальной партии Эдди Чибаса, — отправились в горы Сьерра-Маэстра и встретились там с Фиделем Кастро для пересмотра политических целей Движения 26 июля. Хотя эта инициатива некоторым образом застала Кастро врасплох, он провел с двумя посетителями несколько дней, и впоследствии Пасос утверждал, что Кастро предложил ему стать президентом временного правительства «М-26–7». В результате этих переговоров был выработан так называемый «Манифест Сьерра-Маэстра», излагавший политическую программу, которую движение намеревалось претворить в жизнь.

Документ призывал к созданию на Кубе демократического правительства с абсолютной гарантией свободы прессы и свободных выборов во всех профсоюзах. В экономической сфере манифест сулил программу аграрных реформ, усиление индустриализации и запрет на азартные игры. О национализации предприятий и коллективизации сельского хозяйства не было ни слова.

Франку Паису очень нравился и Манифест Сьерра-Маэстра, и очевидное согласие Кастро со всеми его принципами. Отношения между Паисом и Кастро всегда были несколько напряженными. Паис был одним из немногих лидеров «М-26–7», осмеливавшихся сомневаться в решениях Кастро. В 1956 году он даже отправился в Мексику, чтобы убедить Кастро (безуспешно), что время для вооруженного восстания на востоке Кубы еще не наступило. Кастро уважал организаторские способности Паиса и очень во многом зависел от постоянного притока оружия, продовольствия и рекрутов-добровольцев, который обеспечивал ему Паис. Однако Кастро не мог смириться с тем, что в «М-26–7» происходит какая-то деятельность, свободная от его контроля и влияния, и с трудом выносил протестантскую набожность Паиса и его постоянные разговоры о необходимости «демократии» в движении против Батисты. Позднее многие историки предполагали, что столкновение между Кастро и Паисом было неизбежно — однако история не знает сослагательного наклонения, и правды мы никогда не узнаем. 30 июля 1957 года, вскоре по возвращении со встречи в горах Сьерра-Маэстра, Франк Паис погиб на улице Сантьяго от пули убийцы-полицейского. Ему было всего двадцать два года.

Люди Батисты в Сантьяго прекрасно понимали, какую важную роль играет Франк Паис в Движении 26 июля, и расправой с ним хотели запугать местное население. Тело Паиса специально оставили лежать на улице в луже крови, чтобы его увидели как можно больше прохожих. Когда по городу разнеслась весть об убийстве, Сантьяго охватила ярость. В день похорон Паиса жизнь в городе замерла. Почти все магазины были заперты, все предприятия закрыты, в том числе и компания «Ром «Бакарди»». Даниэль Бакарди как глава местной Торговой палаты высказался за всеобщую забастовку. Владельцы магазинов в течение пяти дней не открывали свои двери, а рабочие отказывались работать. Акция была спонтанной. В то время забастовки на Кубе были запрещены законом, и сантьягские рабочие, оставшись дома, поступали вопреки приказам руководства собственных профсоюзов, по-прежнему поддерживавших Батисту.