– Месье Пьер, у вас нет вина? – спросила я тихо.

– Конечно, есть и вино, и коньяк, и водка, – улыбнулся он.

Я присела на кровать, и Пьер принес мне большой хрустальный бокал. Я выпила почти залпом. И мой страх начал проходить. Совладелец корпорации медленно начал меня раздевать. Я потянулась к нему, и мы слились в поцелуе. Эта была прекрасная близость, полная нежности и грусти. Вдруг я увидела в зеркальном потолке свое отражение и вздрогнула. Когда все закончилось, он закурил трубку.

– Дорогая, ты прекрасна, – сказал Пьер, поглаживая меня по руке, – я не выдержу, если ты завтра исчезнешь. В тебе скрыта тайна, загадка, ты не такая, как все, в хорошем смысле слова. Этим ты меня привлекла и твоей удивительной красотой. В твоих прекрасных глазах отражается чистая и ранимая душа. Я хочу продолжить отношения.

– Да, конечно, я тоже, у меня никогда такого не было на первом свидании, разве что один раз. У меня была очень сложная жизнь, – слегка смутившись, призналась я, натянув одеяло до подбородка.

– Любовь бывает разной, в молодости это, прежде всего, влечение плоти, а в моем возрасте хочется и духовной близости. Ты, конечно, изумительно красива, но для меня, может быть, даже важнее то, что мы с тобой оказались на одной волне.

Я с удивлением посмотрела на него.

– Ты знаешь, я думала то же самое, – прошептала я.

– Вот видишь, звезды сегодня к нам благосклонны.

Он хлопнул в ладоши и выключил свет. Я чуть не воскликнула «Вау!», но вовремя сдержалась. Вдруг кровать стала вращаться вокруг, это было так необычно, на зеркальном потолке появились блики света, заиграла светомузыка, как на дискотеке, что-то из современной французской эстрады.

– Это так, мое маленькое гнездышко, – сказал Пьер, – у меня еще есть настоящий замок с картинами, статуями и мраморными лестницами. Он в парижских предместьях.

– Любовное гнездышко, да? Сколько у тебя было подружек?

– А так ли это важно? Как ты считаешь, может ли человек остаться чистым в душе, даже если он испачкался, опустился на самое дно? Я считаю, что может, и среди отверженных и бродяг есть люди, более чистые душой, чем епископы. Мне кажется, не так важно, что человек делает, главное, каков он на самом деле, что заставляет его сердце биться чаще и замирать от восторга, – он осторожно провел рукой по моим волосам.

– Да, конечно. В любом человеке остается что-то хорошее и светлое, что нельзя запачкать. Настоящая любовь очищает. – Мне вдруг захотелось поцеловать его руку. Но я решила этого не делать.

– Я еще не говорил тебе, моя дорогая, я полюбил тебя с первого взгляда, как только увидел тебя, такую смелую и отчаянную, подходящую к микрофону. Что было в твоей жизни такого трагического? Что так ранило твою душу?

– Разве можно полюбить с первого взгляда? Наверно, можно влюбиться. Ты искренен со мной? Ты не играешь, не говоришь это каждой девушке, которая оказывается в твоем гнездышке? «Милая, что за ужасная жизненная драма сделала тебя такой очаровательной трагической героиней?» – шутя передразнила я его.

– Если ты теперь со мной, ты сама должна понять, говорю я правду или нет. Как тебе кажется, какой я человек?

– Пьер, а ведь я тебя совсем не знаю, – с некоторым удивлением ответила я, – мне кажется, в тебе есть какая-то скрытая жесткость, или жестокость, или непоколебимая твердость, не знаю, что-то, что помогало тебе в жизненной борьбе.

– Да, в глубине души я суров и беспощаден, – засмеялся он. – Кажется, я понимаю, о чем ты. Мне приходилось общаться с русскими. Они в чем-то жестокие, отчаянные, вам пришлось рвать друг друга на куски, чтобы отхватить кусок пирога после падения железного занавеса. У нашей страны другая история. Мы не такие, я считаю, у нас больше жизнелюбия, искренности, терпимости. Для нас богатство – это не цель, а средство. Средство доставлять радость себе и своей семье, окружающим, близким людям, сделать свою жизнь интересной. Все-таки, скажи мне, деньги, которыми ты обладаешь, ты ведь не получила в наследство? У меня сложилось именно такое впечатление.

– Если мы любим друг друга, так ли уж важно, есть ли у нас деньги и откуда они появились? Скажи мне, ты мог бы полюбить бедную девушку?

– Я никого не называю бедным, ведь все относительно. Материальная обеспеченность, ум, положение – все эти понятия люди определяют, взяв самих себя за центральную точку отсчета. Это так наивно. Хотя что поделаешь, если мы видим жизнь через кривое зеркало наших неполных, искаженных знаний об окружающем мире, – он приподнялся на локте и внимательно смотрел на меня.

– Это все красивые рассуждения, Пьер, а ведь что ни говори, мы с тобой миллиардеры, обеспеченные люди, и многие нам завидуют. Это приятно, и не послать ли к черту все и просто наслаждаться жизнью? – спросила я как можно более непринужденно.

– А что значит наслаждаться жизнью? Есть, пить и спать в красивой обстановке? Поверь мне, это далеко не всем и не всегда приносит удовольствие. Многие люди умирают от скуки. А какой-нибудь монах в скромной келье в тибетском монастыре получает истинное наслаждение от уединения, медитации, он чувствует покой, доступный очень немногим.