Алов уже видела такие обелиски, когда пару лет назад посещала руины доисторического города.

— Здесь наши корни, — сказал тогда Озхан.

Некогда величайший город мира, Урукашта погибла, когда иссякла река Ир, питавшая ее. Без воды поля засолились, сады усохли, люди покинули эти места, а пустыня быстро поглотила следы их существования. Дома растрескались от жары, песок засыпал улицы и площади. Только у самого моря, где соленые волны проникли в опустевшее русло, сохранились древние постройки.

Страшно было смотреть на мертвый город. Древние архитекторы любили черный камень, что и сейчас добывается в горах южного Неджда, и красный камень, месторождение которого ныне утрачено — его везли из верховьев реки Ир. Черное и красное — так отпечалась Урукашта в памяти Алов. Черные улицы, красные ворота, черные стены, красные колонны. И желтый песок, похожий на золото — такого нет в Неджде, чьи пески и скалы бесцветны от белого до черного.

— Крыши были из белого мрамора, — сказал Озхан, — или из металла — для отражения света. У бедных из меди, а у богатых — из серебра.

Потом мрамор рассыпался в пыль от жары и ветра, а металл растащили грабители поздних эпох.

Но больше всего поразили ее барельефы. Каждая стена, каждый свободный участок камня не остался нетронутым. Всюду была дивная резьба, изображавшая фигуры людей, животных и растений, переплетенные в немыслимом танце. Она завораживала и пугала одновременно — настолько чуждым казалось такое искусство.

А там, где не было фигур — были письмена. Странные значки, некоторые простых форм, некоторые похожие на изображения предметов, они тоже заполняли огромные поверхности на зданиях и обелисках.

— Это древние письмена Урукашты, — сказал Озхан. — Очень редкие мудрецы умеют прочесть их, да и то не все. Самые древние письмена никому не удалось разгадать.

Вот бы удалось прочесть их — с этой мыслью она тогда возвращалась в Симиус. Маленький обелиск, стоявший в мокром саду, снова вызвал в ее памяти вид мертвого города под палящим солнцем, и прежняя мечтательность шевельнулась в ней, тут же отдавшись резкой болью в животе. Она отшатнулась от перил, как ударенная.

— Матушка, да что ж вы! — Ярелл уже торопился к ней с тюком тряпья в руках. — Что же, зачем же вы так выходите, холодно же. Вот, я же вам одежду несу. Пойдемте обедать.

Одевшись, она спустилась вниз, Ярелл ковылял следом. Раненая нога его почти не сгибалась, и лестницы давались ему с трудом. Он, конечно, дал себе волю и всласть поворчал по этому поводу, а заодно и по всем остальным.

В полутемном коридоре на стене обнаружилось старое облезлое зеркало. Алов заглянула в него, и оттуда на нее посмотрела совсем другая девушка — бледная, худая, с обритыми волосами, на левой скуле ссадина. Только огромные глаза напоминали прежнюю принцессу. А кто она теперь?

За столом опять сидели трое — Алов, Ярелл и Белобород, как будто давешняя трапеза и не прекращалась. Ярелл уплетал свиные ребра и печеный лук, поэтому молчал, а Алов кусок не лез в горло.

— Зачем вам это было нужно?

— Это нужно не только нам, но и тебе.

— Что?

— Понимаешь ли. Ты умерла. Тебя видели мертвой. Видели по обе стороны реки. Ни у кого не осталось сомнений.

— И что?

— Представь, что будет, когда ты вернешься.

Алов представила.

— Никто не поверит. Двести лет назад уже был Лжеклавдий…

— И ему, однако, поверили, хотя он был непохож на настоящего Клавдия. А ведь ты — это ты. Все люди, знающие тебя, еще живы.

— И что вы хотите?

— Мы? Мы хотим помочь тебе.

— Помочь в чем?

— Вернуть тебе власть, конечно.

Вот те на.

— И как вы это представляете себе? Чудесно воскресшая принцесса Алов на белом коне въезжает в город, все падают ниц и покоряются ей, а узурпатор Ротберг отдает ей трон?

— Ну, примерно так. Разве что без белого коня.

Да он выжил из ума.

— Это невозможно.

— Это возможно, и я уверяю тебя, так и будет.

— Почему вы так уверены?

— Потому что я знаю, что все будет именно так.

Голос старика звучал убедительно, но это же очевидная глупость.

— Но почему? Откуда вы можете знать?

— О, девочка, такое ведь уже случалось, и не раз. И даже вещи более удивительные. Ты не представляешь, как легко управлять толпой при помощи таких вот чудес.