Прождав часа полтора, Апыхтин вышел из машины, запер ее и пошел прогуляться по базару. Людей здесь было немного, зато овощей и фруктов… Столько он не видел даже на кипрских базарах. От самых диковинных экзотических плодов до картошки.

Потом прошелся по мясным рядам, почти полчаса уделил инструментальным прилавкам и опять вернулся к киоску. Девчушка уже не торчала в окне, она прикорнула где-то в глубине, за картонными коробками. Заглянув сквозь витринные бутылки внутрь, Апыхтин сумел ее рассмотреть, но будить не стал.

–  Ах да!
– вспомнил Апыхтин и прошел в раскаленную на солнце телефонную будку, бросил в щель жетон и набрал номер.

–  Слушаю, - сказал Юферев.

–  Привет, Саша. Апыхтин беспокоит.

–  Твою «Смирновку» держал в руках убийца, - Юферев решил не терять времени на приветствия.

–  Ты уже ее открыл?

–  Конечно, нет.

–  Почему?
– И Апыхтин повесил трубку на ржавый горячий рычаг.

Вахромеев появился около трех, как и обещал. Подъехал к киоску с тыла на белом «жигуленке», быстро вышел, бросив за собой дверцу, с силой постучал в железную дверь. Не дожидаясь, пока девчушка откроет, постучал снова, нетерпеливо и раздраженно.

Дверь открылась, показалась мятая мордочка. Вахромеев что-то сказал, вошел внутрь, захлопнул за собой дверь. Некоторое время не было слышно никакого движения. Вахромеевская машина стояла незапертая, стекла были опущены. Значит, хозяин ушел ненадолго, вот-вот должен появиться снова.

Так и произошло.

Вахромеев вышел один, постоял некоторое время в растерянности, вроде даже забыв, что должен делать дальше. В эти недолгие секунды Апыхтин впервые хорошо его рассмотрел. Как и брат, он был невысок ростом, с длинными сильными руками. Но сейчас они беспомощно висели вдоль туловища. Похоже, тлело перед его глазами пожарище, он наверняка уже там побывал и видел обгорелые кости, перетянутые медной проволокой.

Наконец Вахромеев словно стряхнул с себя оцепенение и, подойдя к машине, открыл багажник, выставил на асфальт три ящика с водкой и по одному занес их в киоск, снова захлопнув за собой тяжелую дверь.

Апыхтин ждал.

Он не мог ничего предпринять, пока в киоске находились двое. По его прикидкам, девчушка должна была скоро выйти - провести ночь, просидеть в этом разогретом на солнце железном ящике полдня… Да ей просто необходимо хоть на какое-то время выйти наружу.

Но минуты шли, а из киоска никто не выходил - видимо, Вахромеев рассказывал о случившемся. Ожидание не тяготило Апыхтина.

«Пусть посидят, - думал он.
– Им есть о чем поговорить. Пока они вечером балдели в киоске, брат уже пылал. Синим пламенем пылают стаи туч над бездной моря…» - вдруг подвернулись слова, и Апыхтин с непонятным, странным наслаждением повторил их вслух.

И понял, что готов действовать.

Он вышел из машины, обогнул киоски с тыльной стороны. Вахромеевский был грубее других, но зато надежнее, крепче. Дверь на приваренных петлях закрывалась и изнутри, и снаружи. В передней, витринной стороне был вырезан квадрат, примерно метр на метр, и тоже закреплен на петлях. В поднятом состоянии крышку можно было подцепить крючком. Когда работа заканчивалась, крючок откидывали, крышка опускалась вниз и щелью надевалась на металлическую петлю. В эту петлю тоже вдевался висячий замок.

Апыхтин уже прошел мимо киоска, уже хотел было снова забраться в машину, но услышал за спиной грохот железной двери - девчушка выскочила из киоска и быстро пошла к трамвайной остановке. Дверь снова захлопнулась. Апыхтин услышал скрежет ржавой задвижки - Вахромеев закрылся изнутри.

Не медля ни секунды, он быстро и озабоченно прошел к машине, подхватил с заднего сиденья тяжеловатую сумку на длинном ремне и приблизился к вахромеевскому киоску с тыла. Стараясь не звякнуть, не проскрежетать по двери, вставил в арматурные петли замок и повернул ключ.

Прислушался.

Все было спокойно. Видимо, Вахромеев, удрученный печальными событиями, ничего не слышал.

Апыхтин обошел киоск и заглянул внутрь.

–  Хозяин!
– крикнул он.

–  Ну?
– показался из-за водочных ящиков Вахромеев.
– Чего тебе?

–  Меня помнишь?

–  Ну… Вчера «Смирновскую» покупал.

–  Правильно, это я и есть.
– Апыхтин наклонился, вынул из сумки пятилитровую банку с бензином, но оставил ее на земле.

–  Ты же Вахромеев, правильно?

–  Ну?

–  Твой брат сгорел этой ночью?

–  Откуда ты знаешь?

–  Как же мне не знать, если я его и сжег… Ну ты даешь, старик!

–  Ты сжег моего брата?!

–  Помнишь, два месяца назад вы с братом зарезали бабу и пацана… Помнишь? Это были мои жена и сын.

–  Ничего не знаю.

–  Жена и сын. Дошло?

–  Отвали!

–  А брат признался. Деньгами пытался откупиться, пятьдесят тысяч долларов отвалил. Под доской у порога лежали.
– Апыхтин поднял банку с земли и поставил на прилавок.