Апыхтин подошел к сидящему на полу Вахромееву, поправил ошейник.

–  Узнаешь меня?
– спросил Апыхтин.

–  Нет.

–  День или два назад во дворе одного дома я спросил - не ты ли забыл в машине папку… Ты взял ее, повертел перед глазами, вернул обратно. Помнишь?

–  Так это был ты… Понятно.

–  На этой папке остались твои отпечатки.

–  Не знаю, может быть.

– А еще твои отпечатки нашли в одной квартире на седьмом этаже, помнишь?

–  Не помню.

–  Это случилось месяца полтора назад… Хотя нет, уже почти два месяца с тех пор прошло. Ты вот этим ножом, - Алыхтин кивнул на свою сумку, - зарезал женщину и ребенка. Мальчишку десяти лет. Помнишь?

–  Не было этого.

–  Сам знаешь, что было.
– Апыхтин придвинул стул поближе к Вахромееву, присел, расположился, как это делают, готовясь к долгому разговору.

–  Я буду кричать! Сбегутся соседи! Понял? Отпусти меня!

Апыхтин молча вынул из своей сумки широкую клейкую ленту и положил на стол, на расстоянии вытянутой руки.

–  Кричать не будешь.
– Его голос был негромок, нетороплив, в нем чувствовалась даже какая-то усталость, усталость последних двух месяцев.
– Если закричишь, я тут же заклею тебе рот вот этой штуковиной. Видишь, как я подготовился к разговору… Вопрос… Вас там было двое?

–  Отвали! Не был я в том доме!

–  В каком доме не был?

–  Про который говоришь.

–  Слушай, старик, меня внимательно…

–  Развяжи меня! Слышишь?!

–  Так вот… Меня интересует одно - кто заказал? Ни ты, ни твой приятель мне не нужны. Гуляйте дальше. Мне нужен заказчик.

–  Не знаю я ни приятеля, ни заказчика, ни квартиры, о которой ты говоришь!

Апыхтин помолчал, словно бы в раздумье, огорченно помолчал, будто обидел его Вахромеев, оскорбил недоверием. Он придвинул к себе сумку, вынул из нее трехлитровую банку и осторожно поставил на пол.

–  Это бензин, - сказал он.
– Не веришь?

Вахромеев молчал.

Тогда Апыхтин поднял банку, открыл крышку, понюхал.

–  Да, - сказал он.
– Бензин. Очень неплохой бензин. Знаешь, старик, у меня слабость - все люблю предельно хорошего качества. Вот смотри, - подойдя к Вахромееву он плеснул ему на голову бензин так, что струи потекли по плечам, за шиворот, по груди.

–  Что ты делаешь, сука?!

–  Убедился?
– Апыхтин вынул из сумки и положил на стол рядом с собой коробок спичек.
– Повторяю… И ты, и твой приятель мне не нужны. Нужен заказчик. Если я от тебя ничего не добьюсь, возьмусь за приятеля. Но, сам понимаешь, тебя в таком случае оставлять в живых нельзя.
– Он взял коробок, вынул спичку, чиркнул и некоторое время задумчиво смотрел на желтое пламя. Потом задул его и отбросил спичку в угол. Вахромеев, кажется, только сейчас в полной мере осознал опасность.

–  Кончать будешь?
– спросил он.

–  Понимаешь, старичок, отпечатки пальцев - великая вещь. Ты вот не сидел еще, не судился, как я слышал, поэтому не доверяешь достижениям криминальной науки. Вспомни… В той квартире, где были зарезаны мать с ребенком, ты брал в руки толстую красивую книгу… «Эрмитаж» называется. То ли картинка тебя заинтересовала, то ли этой книгой мальчонку оглушил… Но брал ее в руки, брал… И отпечатки свои оставил. А папочку я не зря тебе в руки сунул… Экспертизу провели знающие люди. Установили - одни пальчики. Твои, между прочим. Поэтому кривляться нам с тобой здесь не надо.

–  Ты мент?

–  Нет.

–  А кто?

–  Зачем тебе это, старичок? Не тем интересуешься. Да и время, сам понимаешь, для любопытства не самое подходящее. Может, тянешь время и ждешь, пока кто-то придет? Не надо, старичок. Спичку я успею бросить. Согласен?

Вахромеев молчал. Маленькие его глазки под тяжелым низким лбом сверкали яростно и зло. Он думал, думал напряженно и, похоже, совершенно бестолково, метаясь от подозрений к страху, от надежды к неверию.

–  И нож твой мне описали добрые люди… Ты ведь показывал его иногда для острастки?

–  Кто описал?

–  Мастера, которые сработали такую вещь.

–  И на них вышел?

–  Вышел месяц из тумана, вынул ножик из кармана… Буду резать, буду бить… Помнишь детскую считалку?

–  Я тебе не верю.

–  В чем не веришь?

–  Ни в чем!

–  Тогда разговора у нас не получится, я правильно понял, старичок?

–  Кончай ты с этим своим старичком! Уже нет сил слушать!

–  Кончать с тобой, старичок?
– вежливо удивился Апыхтин. Он снова поднялся, сковырнул крышку с банки и на этот раз плеснул бензина побольше, на живот плеснул, на ноги.