Отдав визитные карточки привратнику, Юань и Лу прошли в уединенный кабинет. Комната была вся забита полками с книгами и картинами, наваленными в беспорядке. На столах стояло множество древних сосудов для вина и жертвенных треножников, позеленевших от времени. По стенам висели поперечные полотнища, на которых знаменитыми поэтами и самим Пань Цзунъинем были написаны шесть стихотворений, посвященных эстампажам, глиняным слепкам, надписям на памятниках, нумизматике, растиранию туши и личным печаткам. Все эти стихи носили характер исследований и были написаны в древней и новой формах, что придавало им весьма оригинальное звучание. Посредине висела доска с двумя огромными иероглифами «Гнездо черепахи» и подписью «Начертал Чэн Юй».

Лу Жэньсян смотрел на надпись и не понимал, что хотел сказать ею автор. Но Юань Сюй знал оригинальный характер Пань Цзунъиня и не удивился: Пань просто использовал слово «черепаха» в качестве псевдонима и часто ставил на своих письмах иероглифы: «Черепаха имеет честь сообщить вам…»

В кабинете Юань и Лу заметили бородатого старца с квадратным лицом и большими ушами [177] , который сидел на кане и перелистывал древнюю книгу в парчовом переплете. Своим добродушным видом он производил впечатление канцлера в мирные дни, и без всяких расспросов было ясно, что это министр Гун Пин. Рядом с ним сидел человек с полным лицом и короткими черными усиками. Наклонившись к министру, он также разглядывал книгу. Это был автор надписи, виночерпий училища «Сыны отечества» Чэн Юй. Двое гостей помоложе сидели на стульях: один выражением своей смуглой сытой физиономии напоминал владельца меняльной лавки; другой был прелестным юношей маленького роста с овальным лицом и пунцовыми губами, белоснежными зубами. Этих людей Юань Сюй не знал.

Пань Цзунъинь сидел на хозяйском месте с длинной трубкой в руках и, время от времени затягиваясь, беседовал с молодыми людьми. Увидев вошедших, он отбросил трубку и поднялся. Слуга, стоявший за его спиной, замешкался и не сумел подхватить трубку, которая со стуком упала на пол.

Не обращая на это внимания, Пань Цзунъинь вышел навстречу Юань Сюю.

— А, вы привели с собой господина Лу Жэньсяна!

Все поклонились друг другу. Юань Сюй хотел было спросить имена двух молодых гостей, но Лу Жэньсян опередил его и, указывая на смуглолицего, громко произнес:

— Это господин Ми Цзицзэн. — Он повернулся к юноше. — А это Цзян Бяо. Оба они отличились на последних экзаменах.

— Я слышал, что еще должны прийти Чжуан Хуаньин и Дуань Хуцяо, — заметил Чэн Юй.

— У Чжуан Хуаньина сегодня свидание с одним иностранцем, и он сказал, что не сможет прийти, — промолвил Пань Цзунъинь, — а Дуань Хуцяо я утром видел в министерстве, он не дал мне определенного ответа. Говорят, он купил какой-то древний памятник и целыми днями им любуется. Лучше не ждать его!

Тут во дворе показалось двое людей. У одного, в потрепанной одежде, физиономия была измазана, лоснящаяся от грязи шапка свалилась набок и еле держалась на голове. Другой был одет богато и изысканно, лицо его светилось довольством и жизнерадостностью. Когда они подошли ближе, все узнали в первом Сюнь Чуньчжи, а во втором — сына Хуан Лифана по имени Чаоцзи.

Завидев Юань Сюя, Сюнь Чуньчжи набросился на него с упреками:

— Что же вы так поздно? Мы были вынуждены без вас готовить все необходимое для жертвоприношения!

Тут только Юань Сюй понял, что они занимались расстановкой жертвенных столиков и предметов ритуала в храме.

— Простите, что затруднил вас! — извиняющимся тоном проговорил он.

Министр Гун Пин поднял старинную книгу.

— Господин Чэн Юй советует положить на жертвенный стол примечания Хэ Сю к «Комментариям Гунъяна», вот в этом издании, вышедшем еще при династии Северная Сун, — сказал он.

Сюнь Чуньчжи взял книгу и начал ее перелистывать. Юань Сюй и Лу Жэньсян придвинулись к нему. Книга была в роскошном переплете с вертикальной полоской из цветной сычуаньской парчи, на которой стояло заглавие.

— У кого хранилась эта книга? — поинтересовался Юань Сюй.

— Я купил ее недавно на рынке Люличан у старого букиниста Аня, — ответил министр Пань Цзунъинь.

— Ну, если у него, тогда можно представить, какая цена! — воскликнул Сюнь Чуньчжи.

— Всего триста серебряных лянов, — сказал министр.

Большинство гостей не выразило никакого удивления, но Лу Жэньсян даже прикусил язык от испуга. «Только маньяки способны выкладывать такую сумму за драную книжку!» — подумал он.

Повертев в руках книгу, Юань Сюй обнаружил на ней две печати. Одна из них гласила: «Просмотрена Хуан Пиле» [178] , другая — «Хранилась в доме Ван Лянъюаня».

— Если эта книга принадлежала Хуан Пиле, то каким образом на ней оказалась печать Ван Лянъюаня? — с удивлением спросил Юань Сюй.

— Вся библиотека, оставшаяся от Хуан Пиле, попала к Ван Лянъюаню, — поспешил объяснить Ми Цзицзэн, — а потом, когда род Вана обеднел, книги пошли по рукам. Классические и исторические очутились у Цюй Тециня из Чаншу, философские трактаты и художественные сочинения — у господина Яна из Ляочэна. Эта книга, по-видимому, была утеряна Цюй Тецинем. Когда я производил опись его библиотеки, внук господина Цюя сказал мне, что во время восстания длинноволосых у них исчезло целых два шкафа старых книг!