Шрифт:
— Я убью себя, — изнывал поэт, сгорбившись, — Я впрысну себе в вены какой-нибудь яд.
— Брось, — резко произнесла Афина, ее лицо превратилось в угрюмую маску.
Рутлен вскочил на ноги.
— Я убью его, да, я убью хитрую тварь, — проговорил он, опустошенный потрясением.
— Но это не выход, — возразила жена, — Даже если…
Ее глаза на миг потеплели, когда она представила, как сталкивает Гарднера в бассейн с аллигаторами. Полные губы дрогнули, почти сложившись в трепетную улыбку.
Но затем зеленые глаза потускнели.
— Только это не выход, — повторила она, — и настало время решить раз и навсегда проклятую проблему.
Рутлен уперся застывшим взглядом в ошметки своего сочинения.
— Я его убью. — Он изучал разрозненные обрывки. — Я его…
— Рутлен, выслушай меня, — сказала она, сжимая в кулаки измазанные глиной ладони.
Его безжизненный взгляд на миг переместился на жену.
— Гарднеру нужен товарищ для игр, — провозгласила она, — Я читала в одной книге. Ему нужен товарищ.
— Я убью его, — твердил Рутлен.
— Да будешь ты слушать?
— Убью его.
— Я говорю, Гарднеру нужен товарищ для игр! И мне плевать, можем мы себе это позволить или нет, но ему нужен товарищ!
— Убью, — шипел поэт. — Убью.
— И мне плевать, что у нас нет денег! Тебе нужно время для поэзии, мне нужно время для скульптуры!
— Моя «Песнь приюта»!
— Рутлен Бьюсон! — заорала Афина за миг до того, как с оглушительным грохотом разбилась ваза, — Господи боже, что теперь? — воскликнула она.
Они обнаружили его висящим на каминной полке, он мерзкими воплями требовал помощи и немедленной смены подгузника…
КУКЛА, КОТОРАЯ ДЕЛАЕТ ВСЕ!
Афина стояла перед стеклянной витриной, в глубоком раздумье кусая губы. Перед ее мысленным взором пытались прийти в равновесие две чаши весов: на одной — насущная необходимость, а на другой — недостаток средств. От угрюмых размышлений брови нахмурились. У них нет денег, это очевидно. Детский сад не подходит, гувернантка исключается. Однако должен же найтись выход, просто обязан.
Афина собралась с духом и вошла в магазин.
Продавец вскинул голову, от дружелюбной улыбки, какой он встречал покупательницу, на розовых щеках заиграли ямочки.
— Эта кукла, — начала Афина, — Она действительно делает все, как утверждает вывеска?
— Эта кукла, — лучился счастьем продавец, — не знает себе равных, это непревзойденная игрушка. Она ходит, разговаривает, ест и пьет, производит телесные выделения, сопит во сне, пляшет джигу, качается на качелях и поет песенки из семи самых популярных среди детей фильмов, — Он пополнил истощившийся запас воздуха в легких.
— А сколько она…
— Она может проплыть пятнадцать метров кролем, читает книжки, разыгрывает тринадцать несложных этюдов на фортепьяно, косит газоны, сама себе меняет подгузники, лазает по деревьям и рыгает.
— А сколько она…
— И еще она растет.
— Она…
— Растет, — с выражением повторил продавец, хитро прищурившись. — Внутри пластикового тела имеются все клетки и протоплазма, необходимые для цикла развития, длящегося двадцать лет.
Афина от изумления разинула рот.
— Одна тысяча семьдесят пять, достойная цена, — завершил продавец. — Вам завернуть или вы хотите довести ее до дома пешком?
Мысли, будто рой сердитых шершней, жужжали в голове Афины Бьюсон. Какой это будет чудесный товарищ для Гарднера. Но тысяча семьдесят пять! Когда Рутлен увидит чек, от его крика повылетают стекла.
— Вы сделаете правильный выбор, — произнес продавец.
Ему необходим товарищ!
— Можно запросто оформить покупку в кредит. — Продавец легко догадался, в чем причина нерешительности, и нанес coup de grice [22] .
22
Здесь:последний, решающий удар (фр.). (Прим. ред.)
Все мысли исчезли, словно фишки, сметенные крупье с игрового стола. Глаза Афины загорелись, внезапная улыбка тронула уголки рта.
— Куклу-мальчика, — попросила она живо. — Годовалого.
Продавец поспешил к полкам…
Стекла не вылетели, но в ушах у Афины звенело даже полчаса спустя.
— Ты рехнулась? — вопил муж, и от его крика в мозг впивались кинжалы. — Тысячу семьдесят пять!
— Можно платить по частям.
— Чем? — взвизгнул он, — Возвращенными рукописями и глиной?