Действительно, проанализировав вышеизложенные положения, можно сделать вывод, что оперативно-розыскные мероприятия не обладают обособленностью, не имеют самостоятельного значения в доказывании, а направлены на обслуживание и успешное решение задач уголовного процесса. В связи с этим возникает вопрос о том, каким образом документ, полученный оперативным путем, содержащий сведения о налоговом преступлении, дающий возможность установить обстоятельства его совершения и выявить виновных, способен войти в сферу уголовного судопроизводства и стать доказательством по делу [538] .

Единственной возможностью превращения документа, полученного посредством оперативно-розыскных мероприятий в доказательство, является процессуальный путь вхождения этого документа в уголовное судопроизводство. В качестве способов вхождения указанного документа в уголовный процесс могут служить: представление оперативным работником соответствующего документа следователю; составление официального протокола следственного осмотра; допрос в качестве свидетеля оперативного работника по обстоятельствам, которые ему известны по службе, и др.

Именно при помощи данных процессуальных действий лица, ведущие уголовное судопроизводство, могут получать, проверять и использовать указанные выше документы как доказательства.

До тех пор пока процессуальный путь не использован, документы, полученные в результате оперативно-розыскных мероприятий, имеют лишь ориентирующее значение для построения следственных версий, определения направления расследования, подготовки и проведения процессуальных действий, обнаружения необходимых источников информации и т. д. [539] .

Эта же проблема возникает при рассмотрении налогового дела арбитражным судом, когда налоговый орган в доказательство своего утверждения, в частности о подписании договора ненадлежащим лицом, представляет копии протоколов опроса работников и должностных лиц организации, считая эти протоколы достаточными доказательствами указанного обстоятельства.

Между тем при опросе в ходе оперативно-розыскных мероприятий указанные лица не предупреждаются об уголовной ответственности за дачу заведомо ложных показаний.

В лучшем случае в таком протоколе содержится ссылка на ст. 51 Конституции РФ, в соответствии с которой никто не обязан свидетельствовать против себя и близких родственников.

В связи с этим следует прийти к выводу, близкому по сути вышеназванному выводу Д.Б. Игнатьева о том, что опрос как форма оперативно-розыскных мероприятий не имеет значения самостоятельного доказательства по делу до тех пор, пока не будет подтвержден свидетельскими показаниями, полученными в судебном заседании при условии предупреждения опрашиваемого лица об уголовной ответственности за дачу заведомо ложных показаний. Более того, представляется, что суд при рассмотрении налогового спора не только вправе, но и обязан в такой ситуации допросить свидетелей, используя полномочия, предоставленные ему ч. 5 ст. 66 и ч. 6 ст. 200 АПК РФ, в соответствии с которыми арбитражный суд по делам, возникающим из административных и иных публичных отношений, истребует доказательства от государственных органов по своей инициативе в случае непредставления этими органами соответствующих доказательств.

В данном случае хотя налоговый орган и представляет объяснения руководителей организации, полученные им в ходе налоговых проверок, но, как указано выше, они не могут обеспечить объективного установления обстоятельств по делу.

При этом если в ч. 6 ст. 200 АПК РФ содержится запись о том, что арбитражный суд может истребовать доказательства по своей инициативе, то конструкция ч. 5 ст. 66 АПК РФ нацеливает арбитражный суд на обязательное истребование доказательств по инициативе суда, поскольку в ч. 5 ст. 66 АПК РФ отсутствует слово «может».

То, что в данных нормах права речь идет об истребовании доказательств, скорее всего, не препятствует их применению в отношении свидетельских показаний, так как свидетельские показания являются одним из видов доказательств. Кроме того, такой вывод соответствует ч. 2 ст. 88 АПК РФ, согласно которой арбитражный суд по своей инициативе может вызвать в качестве свидетеля лицо, участвовавшее в составлении документа, исследуемого судом как письменное доказательство.

Здесь мы видим, как бремя доказывания переходит с налогового органа на суд, что еще раз подтверждает правовое положение суда как субъекта доказывания при рассмотрении споров, вытекающих из налоговых правоотношений.

Если руководитель в судебном заседании подтвердит свои полномочия на учреждение фирмы и подписание договора, у суда не останется сомнений при наличии полного пакета документов, предусмотренных ст. 165 НК РФ, в праве налогоплательщика на получение возмещения налога на добавленную стоимость из бюджета.

Если же в ходе судебного разбирательства руководитель организации подтвердит данные им в налоговой инспекции объяснения о регистрации организации на его имя по утерянному паспорту, суд вправе выяснить у представителя налогового органа волю на обращение в суд с заявлением о фальсификации внешнеторгового контракта в порядке ст. 161 АПК РФ с вытекающими отсюда последствиями, предусмотренными данной нормой права.