Нед поколебался – к какому богу сходить на поклон? Решил – все-таки у Куалтука. Бог войны для него самый лучший покровитель, если новоиспеченный сержант собрался продолжать армейскую карьеру.

Храм бога войны был красно-коричневым, как запекшаяся кровь. На стенах рисунки, изображающие различные стадии нахождения воинов в этом и загробном мирах – вот они идут в атаку, а тут уже посланцы бога войны, воинственные девы, относят их на небеса. И лица у этих дев такие довольные, как будто из павших воинов сейчас соорудят похлебку или кашу с мясом. Воины как один прекрасные, одухотворенные и лежат в руках дев так, будто собираются с ними в постель.

Впрочем, неотъемлемой частью загробной жизни настоящих воинов являются прекрасные девицы. Должен же кто-то радовать павшего солдата и на том свете? Пир, прекрасные девы, сражения, песни – вот награда воина за поклонение богу войны и героическую гибель в бою.

Нед как-то не был особо религиозным – ему не пришлось стоять у алтарей и молить богов об удаче и процветании. Его просто не пускали в молельни, которые были в деревне. Вернее, молельню – она была одна для всех богов пантеона.

Кстати сказать, наибольшим «спросом» в деревенской молельне пользовались бог воды и богиня любви. Вся жизнь рыбаков и ловцов жемчуга проходила на море, ну а любовь… любовь – она вечна. Где бы ни жили люди. Куалтука вот в Черном Овраге не особенно как-то жаловали.

Что касается Неда, ну да, он молился богам попеременке – одному, другому, – сидя где-нибудь под дубом и доедая кусок хлеба. Только вот проку от этих молитв не было никакого. Как была жизнь дерьмовой, так и оставалась, хотя молил он в детстве истово и часто. А потом остыл к религии и начал задумываться – а может, богов вообще нет? Почему они его не слышат? Он ведь совсем не плохой мальчишка, ну почему они откликаются тому же Бранку или старосте, а ему нет? Наконец пришел к выводу – место не то. Видимо, молитвы лучше доходят до богов в специально для этого отведенных местах. Например, в городских храмах, где им дают денег. Как лавочникам.

Нед прошел мимо служителя храма, меланхолично натиравшего блестящие медные двери к статуе бога войны, стоящей возле алтаря и окуриваемой струйками благовонного дыма, достал заранее приготовленные три серебреника и положил их в чашу для подношений. Потом поклонился статуе Куалтука и тихо сказал:

– Спасибо тебе, великий Куалтук, что прислал ко мне дух Нарды! Если бы не она – я был бы сейчас мертв! Благодарю тебя! Помогай мне и дальше на моем воинском пути!

Нед моргнул, и ему показалось, будто статуя Куалтука посмотрела на него и слегка улыбнулась. Но скорее всего это был просто обман зрения – воздух искажался, нагреваемый курильницами с углями, на которые выкладывались ароматные смолы. Но Неду очень хотелось, чтобы бог войны его заметил и подал знак, а потому через минуту он уже убедил себя, что статуя и вправду улыбалась.

Поклонившись Куалтуку, Нед пошел к храму богини любви. Кто, как не она, должен был помочь Неду в его будущих любовных приключениях? Расскажи кому – засмеют: человек, убивший более десятка противников, до сих пор девственник и без румянца на щеках не может общаться с женщиной! Пусть богиня любви придаст ему мужественности и поможет найти… хм-м-м… чего найти?

Вот тут Нед испытывал затруднения. Любовь? Зачем ему любовь? Он пока не собирается связывать себя семейными узами. Да и какой из него семьянин – это в семнадцать или восемнадцать лет?

Честно сказать, Нед сам не знал, сколько ему лет. Семнадцать или восемнадцать – так будет точнее. Сколько ему было, когда его нашли? Около года? А может, меньше? А может, больше? И семнадцать лет он прожил в деревне. Вот и получается этот возраст. Да какая разница? Телом Нед был взрослее многих взрослых, а вот сознанием… когда как. В отношении любовных страстей – на уровне ребенка.

Богиня любви была одета довольно фривольно – неизвестный скульптор изобразил ее в виде молоденькой девушки, облаченной в распахнутые при ходьбе одежды, обнажающие стройные ноги. Ее рубашка не доходила до пупка, и каждый, кто поклонялся, мог видеть соблазнительный животик божества, наводящий на мысль о материнстве и о супружеской постели.

Девушки и женщины, желающие завести ребенка, гладили живот статуи во время молитвы, и от того каменное изваяние в этом месте блестело, отполированное тысячами, десятками тысяч женских рук за все время существования этой статуи. Кто придумал обычай гладить живот богини любви, когда он появился – никто не знал. Но обычай существовал не только в этом заштатном городишке, но и в других городах, и даже в столице.

Нед об этом не знал, он лишь оставил подношение – один серебреник. (Хватит! Он же не рассчитывает на особо большую любовь!)

Удовлетворенный и обнадеженный, вышел из храма Селеры, огляделся… и решил посетить еще и Динаса. Кто знает, что там впереди – зачем упускать возможность достучаться и бога-создателя? Тем более что тот похож на Жересара. А лекарь – хороший человек. Значит, и бог-создатель скорее всего приличный, добрый бог.

Еще два серебреника. «Эдак тут все жалованье оставишь!» – подумал Нед и поспешил поскорее ретироваться с площади богов, пока ему не пришла мысль сделать еще какое-нибудь подношение.