Полдень. Я иду домой, дождь все еще идетъ. Вдругъ мн попадается навстрчу что-то необыкновенное: на тропинк передо мной стоитъ Эдварда. Она вся промокла насквозь, какъ-будто она уже давно была подъ дождемъ, но она улыбается.

«Ну, вотъ еще», подумалъ я, и злоба овладваетъ мной; я бшено сжимаю пальцами ружье и такъ иду къ ней навстрчу, хотя она улыбается.

— Добрый день, — говоритъ она первая.

Я дожидаюсь, пока не подойду еще на нсколько. Шаговъ ближе и говорю:

— Привтствую васъ, прекрасная два!

Она поражена моей шутливостью. Ахъ, я не зналъ, что я говорилъ. Она робко улыбается и смотритъ на меня.

— Вы были сегодня въ горахъ? — спрашиваетъ она. — Вы весь промокли. У меня есть здсь платокъ; если хотите, возьмите его, я могу обойтись безъ него… Нтъ, вы меня не узнаете. — И она опускаетъ глаза и качаетъ головой.

— Платокъ? — возражаю я и скрежещу зубами отъ злобы и удивленія. — А вотъ у меня есть здсь и куртка, хотите вы взять ее у меня? Я могу безъ нея обойтись; я каждому охотно бы ее отдалъ, и такъ что вы можете спокойно взять ее себ. Я съ удовольствіемъ отдалъ бы ее жен какого-нибудь рыбака.

Я видлъ, что она напряженно слушала, что я говорилъ; она слушала съ такимъ вниманіемъ, что стала противной и забыла закрыть ротъ. Она стоитъ съ платкомъ въ рук; это блый шелковый платокъ; она сняла его съ шеи. Я тоже стаскиваю съ себя куртку.

— Бога ради, надньте ее! — восклицаетъ она. — Вы не должны этого длать. Неужели вы такъ на меня злы. Нтъ, надньте же куртку, пока вы еще не совсмъ промокли.

Я снова надлъ куртку.

— Куда это вы? — спросилъ я глухимъ голосомъ.

— Такъ, никуда… Я не понимаю, какъ вы могли снять вашу куртку…

— Гд сегодня баронъ? — спрашиваю я. — Въ такую погоду графъ не можетъ быть въ мор…

— Гланъ, я хотла сказать вамъ одну вещь…

Я перебиваю ее:

— Могу я васъ просить передать герцогу мой поклонъ.

Мы смотримъ другъ на друга. Я готовъ и дальше перебивать ее, какъ только она откроетъ ротъ. Наконецъ, по ея лицу скользить страдальческое выраженіе; я отворачиваюсь и говорю:

— Откровенно говоря, откажите вы вашему принцу, фрёкэнъ Эдварда. Этотъ человкъ не для васъ. Увряю васъ, онъ вс эти дни расхаживаетъ и размышляетъ, жениться ли ему на васъ или нтъ, а этимъ вамъ нельзя вдь услужить.

— Нтъ, не будемъ объ этомъ говорить, не правда ли? Я думала о васъ. Вы могли снять свою куртку и промокнуть ради другой; я пришла къ вамъ…

Я пожимаю плечами и продолжаю:

— Я предлагаю вамъ взять доктора вмсто него. Въ чемъ вы можете его упрекнуть? Мужчина въ цвт лтъ, прекрасная голова. Подумайте объ этомъ.

— Послушай меня, хоть минуточку…

— Эзопъ, моя собака, ждетъ меня въ хижин. — Я снялъ шляпу, поклонился и опять сказалъ:

— Привтъ вамъ, прекрасная два. — Съ этими словами я пошелъ.

Она вскрикнула:

— Нтъ, не вырывай у меня сердца изъ груди. Я пришла къ теб сегодня, караулила здсь тебя и улыбалась, когда ты шелъ сюда. Теперь я чуть было съ ума не сошла, потому что ни о чемъ другомъ я думать не могла; все кружилось вокругъ меня, и я все время думала о теб. Сегодня я сидла у себя въ комнат; кто-то вошелъ; я подняла глаза, хотя я все равно знала, кто пришелъ. — Я вчера гребъ четверть мили, — сказалъ онъ. — Вы не устали? — спросила я. — Ахъ, конечно, я очень усталъ, и у меня на рукахъ образовались волдыри, — сказалъ онъ и казался очень огорченнымъ этимъ послднимъ обстоятельствомъ. Я подумала: «Вотъ чмъ онъ огорченъ!» Немного времени спустя, онъ прибавилъ:- Ночью я слышалъ шопотъ подъ моимъ окномъ, это ваша горничная была занята интимной бесдой съ однимъ изъ вашихъ приказчиковъ. — Да, они намреваются вступить въ бракъ, — сказала я. — Да, но это было въ два часа ночи. — Ну такъ что же? — спросила я и тотчасъ же прибавила:- ночь принадлежитъ имъ. — Онъ поправилъ на носу свои золотые очки и замтилъ:- Но, не правда ли, вы находите это все-таки неудобнымъ такъ поздно, ночь? — Я не поднимала глазъ, и такъ мы просидли десять минутъ. — Не могу ли я накинуть вамъ шаль на плечи? — спросилъ онъ. — Нтъ, благодарю васъ, — отвчалъ я. — Кто-то завладетъ вашей маленькой ручкой? — сказалъ онъ. Я не отвчала, мои мысли были далеко. Онъ положилъ мн на колни маленькую коробочку; я открыла коробку и нашла въ ней булавку; на булавк была корона, и я насчитала въ ней десять камней… Гланъ, булавка у меня здсь, хочешь ее посмотрть? Она растоптана… Подойди сюда и посмотри, какъ она растоптана… — Ну, что мн длать съ булавкой? — спросила я. — Она должна украшать васъ, — отвчалъ онъ. Но я протянула ему булавку обратно и сказала! — Оставьте меня въ поко, я думаю больше о другомъ. — О комъ? — спросилъ онъ. — Объ одномъ охотник, - отвчала я;- онъ подарилъ мн на память всего два птичьихъ пера; возьмите же вашу булавку. — Но онъ не хотлъ брать обратно булавки. Я въ первый разъ взглянула на него, его глаза были такіе пронизывающіе. — Я не возьму обратно булавки, длайте съ ней что хотите; растопчите ее, — сказалъ онъ. — Я встала, положила булавку подъ каблукъ и наступила. Это было сегодня утромъ… Цлыхъ четыре часа я все здсь хожу и жду; посл обда я ушла. Онъ встртилъ меня наверху, на дорог. — Куда вы идете? — спросилъ онъ. — Къ Глану, — отвчала я! — я хочу попросить его не забывать меня… — Вотъ ужъ съ часъ, какъ я жду тебя здсь, я стояла подъ деревомъ и видла, какъ ты шелъ, ты былъ точно Богъ. Я люблю твою осанку, твою бороду и твои плечи, все въ теб я люблю… Теперь ты нетерпливъ, ты хочешь уйти, я для тебя безразлична, ты даже не смотришь на меня…

Я остановился. Когда она замолчала, я опять пошолъ. Я обезумлъ отъ отчаянія и улыбался, мое сердце было ожесточено.

— Да, не правда ли, — сказалъ я и опять остановился. — Вы что-то мн хотли сказать?

Эта шутка заставила ее утомиться мной.

— Я хотла вамъ что-то сказать? Да, но вдь я уже вамъ сказала; разв вы не слыхали? Нтъ, больше ничего, ничего мн не остается вамъ сказать… — Ея голосъ какъ-то странно дрожитъ, но это меня не трогаетъ.

Когда я выхожу на слдующее утро, Эдварда стоитъ у хижины. Въ теченіе ночи я все обдумалъ и принялъ ршеніе. Нтъ, зачмъ мн ослпляться этой своенравной рыбачкой, этой необразованной двчонкой; уже не достаточно ли долго ея имя сидло у меня въ сердц и сосало его? Довольно мн этого. Мн пришло въ голову. что я можетъ-быть тмъ сталъ ей ближе, что показывалъ ей полнйшее равнодушіе и высмивалъ ее. Ахъ, какъ восхитительно я ее высмивалъ. Посл того, какъ она въ теченіе нсколькихъ минуть держала свою рчь, я говорю ей преспокойно:-Да, правда, вы хотли мн что-то сказать… — Она стояла около камня. Она была очень возбуждена и хотла побжать ко мн навстрчу, она ужъ протянула было руки, но остановилась, ломая руки. Я взялся за фуражку и молча поклонился ей.