И такія странныя ощущенія овладваютъ мной, и моя голова становится тяжелой, пока я тамъ сижу, я закрываю глаза и снова чувствую поцлуй Изелины. — Изелина, неужели это ты, ты, возлюбленная жизни? — говорю я;- а Дидерика ты оставила за деревомъ?.. — Но голова моя становится все тяжеле и тяжеле, и я плыву по волнамъ сна.

— Люль, люль! — говоритъ чей-то голосъ, кажется, будто семизвздіе поетъ у меня въ крови. Это голосъ Изелины.

— Спи, спи; я буду разсказывать теб о своей любви, пока ты спишь, и разскажу теб о моей первой ночи. Я еще помню, что забыла затворить свою дверь; мн было тогда шестнадцать лтъ, была весна, дулъ теплый втеръ; явился Дундасъ. Онъ казался орломъ, который съ шумомъ примчался. Я встртила его въ одно прекрасное утро передъ охотой, ему было двадцать пять лтъ, онъ возвратился изъ далекаго путешествія; онъ весело шелъ рядомъ со мной по лсу, и, когда онъ коснулся меня своей рукой, я начала его любить. На лиц у него появились два лихорадочныхъ пятна и мн хотлось цловать эти пятна. Вечеромъ, посл охоты, я пошла и искала его въ саду, и я боялась найти его; я тихонько, про-себя, называла его имя и боялась, что онъ можетъ его услыхать.

И вотъ онъ выходитъ изъ кустовъ и шепчетъ: сегодня ночью, когда пробьетъ часъ. Посл этого онъ исчезаетъ.

Сегодня ночью, когда пробьетъ часъ, что онъ хотлъ этимъ сказать? Я ничего не понимаю. Онъ, должно-бытъ, хотлъ сказать, что сегодня ночью, въ часъ онъ отправляется въ путешествіе; но какое мн дло до того, что онъ узжаетъ.

И случилось, что я забыла запереть свою дверь…

Бьетъ часъ и онъ входитъ.

— Разв моя дверь не была заперта? — спрашиваю я.

— Я ее запру, — отвчаетъ онъ.

И онъ закрываетъ дверь, и мы оба заперты. Я боялась шума его огромныхъ сапогъ.

— Не разбуди моей прислуги! — сказала я. Я боялась скрипящаго стула и сказала. — Нтъ, нтъ, не садись на тотъ стулъ, онъ скрипитъ!

— Могу я тогда ссть на твою постель? — спросилъ онъ.

— Да, — сказала я.

Но это я сказала только потому, что стулъ скриплъ.

Мы сидли на моей постели. Я отодвигалась отъ него, но онъ подвигался ко мн. Я смотрла въ землю.

— Теб холодно, — сказалъ онъ и взялъ мою руку. Немного спустя, онъ сказалъ:- Какъ ты замерзла! — и онъ обнялъ меня рукой. Мн стало тепло въ его рукахъ. Мы сидимъ такъ нкоторое время.

Кричитъ птухъ.

— Ты слышала, — сказалъ онъ, — птухъ прокричалъ. Скоро утро.

И онъ обнялъ меня и сдлалъ меня этимъ счастливой.

— Если ты вполн увренъ, что прокричалъ птухъ….- бормочу я.

Я опять увидла оба лихорадочныхъ пятна на его лиц и я хотла встать. Онъ удержалъ меня; я поцловала оба милыя пятна и зажмурила передъ ними глаза…

Наступилъ день, было уже утро. Я проснулась и не узнала стнъ своей комнаты; я встала и не узнала своихъ маленькихъ башмачковъ; что-то струилось во мн;- что это такое струится во мн? — подумала я, улыбнувшись, и который это часъ пробило? Я ничего не знала, но я поняла только, что я забыла запереть у себя дверь.

Приходитъ моя двушка. — Твои цвты не были сегодня политы, — говоритъ она. Я забыла о своихъ цвтахъ.

— Ты измяла свое платье, — продолжаетъ она.

— Гд бы это я могла измять свое платье? — думала я съ смющимся сердцемъ, — это, вроятно, случилось со мной сегодня ночью.

Въ ворота възжаетъ экипажъ.

— И кошку свою ты сегодня не накормила, — говоритъ двушка. Но я забываю про свои цвты, про платье и кошку, и спрашиваю. — Это Дундасъ остановился у дома? Скажи ему, чтобъ онъ сейчасъ же пришелъ ко мн, я жду его, что это… что это такое… — И я думаю про-себя, — запретъ ли онъ опять дверь на ключъ, когда придетъ?

Онъ стучится, Я впускаю его и запираю дверь, чтобы оказать ему маленькую услугу.

— Изелина! — восклицаетъ онъ и цлуетъ меня въ губы въ продолженіе цлой минуты. — Я никого не посылала за тобой, — шепнула я.

— Ты никого не посылала? — спрашиваетъ онъ.

Я опять чувствую въ себ робость и отвчаю:- Нтъ я посылала за тобой гонца, мн такъ ужасно хотлось видть тебя. Побудь немножко здсь.

И я закрыла глаза отъ любви. Онъ не пустилъ меня, я опустилась и прижалась къ его груди!

— Мн кажется, опять кричали птухи, — сказалъ онъ и сталъ прислушиваться. Но когда я услышала, что онъ говорилъ, я какъ можно поспшне перебила его и возражала.

— Нтъ, какъ можешь ты думать, что опять поютъ птухи, никто не кричалъ.

Онъ поцловалъ меня въ грудь.

— Это курица кудахтала, — сказала я въ послднюю минуту.

— Подожди, я хочу запереть дверь, — сказалъ онъ и хотлъ подняться.

Я удержала его и шепнула:

— Она заперта…

Наступилъ опять вечеръ, и Дундасъ ухалъ. Точно что-то золотистое струилось во мн. Я встала передъ зеркаломъ, два влюбленныхъ глаза смотрли на меня напротивъ; что-то шевельнулось во мн при моемъ взгляд и заструилось заструилось вокругъ моего сердца. Боже мой, я никогда не смотрла на себя такими влюбленными глазами, и я поцловала отъ любви свои собственныя губы въ зеркал…

Ну вотъ я разсказала теб о моей первой ночи, объ утр и вечер посл нея. Когда-нибудь потомъ я разскажу теб о Свенд Херлуфсен! Его я тоже любила, онъ жилъ въ мил отсюда на остров, который вонъ виденъ тамъ вдали и въ тихія лтнія ночи я сама приплывала къ нему, потому что я его любила.

— Я разскажу теб также и о Стамер. Онъ былъ священникъ, я любила его, я всхъ люблю…

Сквозь сонъ я слышу, какъ кричитъ птухъ тамъ внизу, въ Сирилунд.

— Ты слышишь, Изелина, и намъ тоже проплъ птухъ, — радостно восклицаю я и протягиваю руки. Я просыпаюсь. Эзопъ уже на ногахъ.