– Простите, вистер. Я имел в виду болезнь душевного характера. Мой капи-

тан отчаянно и бесповоротно влюбился, словно первокурсник демии механи-

кусов.

– Влюбился? - краска стала спадать с лица леприхуна.

– Именно, - радостно улыбнулся я.
– Она конечно красавица, но высасывает

деньги из моего любимого капитана, будто истинный виталлинг.

– Фу, не говори мне про этих клыкастых тварей. Ненавижу их! - леприхун

брезгливо поморщился.

– Так вот я и говорю, - выдержав паузу, продолжил я.
– Из-за такой вот ис-

тории мой господин сейчас на свидании со своей прекрасной Вилианой. А я

здесь, оказываю содействие в продаже его единственной в прошлом отрады -

корабля "Купер", - закончив фразу, я тяжело вздохнул, потупил взор и замер,

ожидая решения Ля-Парна.

Леприхун долго молчал, иногда вздыхая и шепча себе под нос всякую

ерунду. Видимо вспоминал свои любовные победы и поражения. Наконец, он

пискнул и подозвал меня к столу.

– Много потратил?

– Простите, - не понял я вопроса.

– Ну, много уже потратил твой капитан, на эту приблудную кралю?

Я растерянно пожал плечами:

– Не знаю, сто может быть двести...

– Сто!
– леприхун подпрыгнул на стуле и выпучил глаза.
– Сто полноценных

золотых на одну юбку! О, это не сказанная глупость. Твой капитан сущий

дурак, маленький врун! Я сам люблю подобные утехи, но что бы сто. Нет, ты

только вдумайся. Сто! Не девяносто, не восемьдесят, а целых сто! Невероят-

но!

– Наверное так оно и есть, - согласился я.

Леприхун совершенно позабыв о своих каверзных вопросах, озаботился вы-

думанными проблемами моего капитана, и это, безусловно, было мне только

на руку.

Перо в третий раз покинуло чернильницу и оставило на купчей необходи-

мый мне извилистый узор росписи: печать трилистника и две буквы ЛП.

– А теперь убирайся к своему глупому капитану.

Я раскланялся и уже собирался покинуть кабинет, когда внутрь, вместе с

потоками сквозняка ворвался запыхавшийся юноша в таком же сером, как и

всех служителей адмиралтейства камзоле.

Едва не упав на колени прямо перед столом Ля-Парна, он стал жадно хва-

тать ртом воздух, одновременно пытаясь начать доклад. Получалось у него

не очень, поэтому леприхун протянул ему стакан воды и, дождавшись пока

тот утолит жажду, приготовился слушать.

– Очередное происшествие на Рифте, - на выдохе произнес посыльный и

сделал два жадных глотка.

– Что еще там стряслось?! - леприхун заметно побледнел, но продолжил

сохранять выдержку.

– Эти огни вернулись! Местные говорят, что Ржавый город оживает!

Юноша несколько раз глубоко вздохнул, привел дыхание в порядок и начал

рассказ:

– Уже вторую неделю с отдаленных поселений, тех, что еще существуют

близ заброшенной станции, приходят пугающие сведенья...

– Хватит!
– внезапно рявкнул на него Ля-Парн.
– Это мне решать пугающие

они или нет. Говори!

– Ваша правда, вистер, - беспрекословно согласился посыльный.

– Что еще?

– Я же говорю - мерцающие огни. Они непохожи на костры добытчиков,

которые бродят по станции среди сумерек в поисках ценных деталей. Речь

идет о самых настоящих газовых лампах. Их способны зажечь только лорий-

цы! Но главное – подземные толчки, они повторяются с пугающей перио-

дичностью, будто в тамошних землях поселился огромный червь. Почти ка-

ждую ночь все вокруг содрогается от подземных толчков и протяжного воя.

– Хватит молоть чушь! - остановил рассказчика и без того разозленный ле-

прихун.
– Слухи о призраках мне так же неинтересны, как и сводка погоды.

Все эти истории годны только для отпугивания непросвещенных чернорабо-

чих, которые и слыхом не слыхивали о развивающемся прогрессе.

– Но местные говорят...
– попытался вставить слово посыльный.

– Да что ты заладил - говорят, говорят .... Я повторюсь: мне глубоко начхать,

о чем судачат твои необразованные бездари! Сегодня мы уже ограничили

доступ к границам всех без исключения. Теперь тех, кого рубежники пойма-