Снейп нахмурился.

— Не из-за этого. Это просто стало последней каплей. В основном, ей не нравилась компания, с которой я общался.

Гарри понадобилась почти минута, чтобы сформулировать следующий вопрос.

— А… А мой отец? Что-то мне не показалось, что она была с ним в хороших отношениях.

Вопреки ожиданиям, Снейп издал короткий смешок.

— Лили Эванс была слишком умной девушкой, чтобы общаться с такими… — он поморщился и уставился на огонь, стараясь подобрать нужное слово, — лоботрясами, — закончил Снейп, но было понятно, что хотел он сказать совершенно другое.

— Но как-то же я появился на свет, — съязвил Гарри.

— О, да. Твоё рождение стало для многих большой загадкой, — криво усмехнулся Снейп. — В шестнадцать лет твой отец начал резко умнеть и взрослеть. Думаю, именно тогда она обратила на него внимание.

Гарри снова задумался.

— Вы говорили, что каким-то образом всё-таки общались с моим отцом. Как это понимать?

— Ну, когда проводишь на совместных отработках столько времени… — неопределённо ответил Снейп.

— И всё же?

— Я, кажется, уже говорил, что к середине обучения между нами развязалась настоящая война. Факультеты теряли баллы, занятия срывались. Конечно, все преподаватели стремились нас примирить, назначая совместные отработки. Из-за чего, разумеется, тут же появлялись новые. Потому что были редки те ночи в Трофейном зале или Больничном крыле, которые заканчивались мирно. Либо мы просто не убирались, а всю ночь делали домашнее задание, либо мы устраивали дуэли, либо что-то ещё. Но преподаватели упорно не хотели разводить нас по разным углам, так что результат получался каждый раз весьма предсказуемый.

— Сэр, если вы хотите, мы оставим эту тему, — осторожно проговорил Гарри.

Снейп нахмурился.

— Ты хочешь узнать что-то конкретное?

— Не то чтобы… Просто я не совсем вас понимаю. Вы говорите, что вы враждовали, но одновременно общались. Как?

Зельевар усмехнулся.

— Это не было общением в прямом смысле слова. Скорее, взаимовыгодное сотрудничество. Отработки, насколько ты понимаешь, особенно ночные, сбивали режим и очень мешали. Сначала мы пробовали честно убираться всю ночь. Наутро оба сонные и уставшие шли на урок, спали с открытыми глазами и очень вредили собственной успеваемости. Потом мы принципиально перестали убираться и оба засыпали, неважно, будь то Трофейный зал или лазарет. За это, конечно же, получали новую отработку. И вскоре мы поняли, что долго так не протянем. В итоге появилась договорённость. Если на утро предстоял квиддичный матч, Джеймс спал всю ночь, а убирался я. Если с утра первыми парами было Зельеваренье, и мне нужно было прийти со свежей головой, спал я, убирался он.

Гарри усмехнулся и потряс головой. Такими он эти события никогда не представлял.

— Если у вас получалось мирно сосуществовать, то не проще ли было просто прекратить эту вражду?

— Проще, — пожал плечами Снейп. — Но пойми, мы не могли остановиться. Никто не желал сдаваться первым, поэтому это было похоже на снежный ком. На каждую издёвку незамедлительно следовал ответ.

— Например? — выдохнул Гарри.

— Например, на следующий день после злополучного экзамена по ЗОТИ твой отец пришёл на Историю магии в пижаме. Только его в тот момент спасти было некому, — со злорадной ухмылкой добавил Снейп.

— В смысле, некому? — нахмурился Гарри.

— Если тебе интересно, чем закончилась эта трагическая и душещипательная история у озера, то пришёл мой однокурсник, разоружил Джеймса и разогнал всю толпу. В тот же вечер мне удалось подмешать твоему отцу в тыквенный сок галлюциногенное зелье. Как — не спрашивай. У этого зелья был совершенно определённый эффект. Джеймс всегда опаздывал на Историю магии, так что к тому моменту, когда он вставал, в его спальне уже никого не было. И я это знал. Из-за зелья у него была иллюзия, что он снимает пижаму и натягивает на себя форму. Хотя он всего лишь переодел свою ночную одежду. Вот в таком виде он и пришёл на урок.

Гарри невольно прыснул от смеха и расплескал чай. Действительно, даже Ремус в жизни не рассказал бы такое.

— Так всё-таки, кто прекратил это первым? — уже осмелев, спросил Гарри.

Однако Снейп тут же посерьёзнел и надолго задумался. Когда же заговорил, казалось, он взвешивает каждое слово.

— Думаю, что никто. Это прекратилось само собой после рождественских каникул на шестом курсе. Я уехал тогда и… — зельевар сделал паузу, нахмурился, но всё-таки закончил мысль: — Я принял Метку в рождественскую ночь. В школу я вернулся уже Пожирателем. То ли он каким-то образом узнал об этом, то ли просто догадался. В общем, он резко потерял ко мне интерес, и до конца школы мы от силы перебросились всего несколькими словами. Вот и всё.

— Вы получили Метку на Рождество? — изумлённо спросил Гарри.

— Да. Так что сегодня… — Снейп горько усмехнулся. — Сегодня у меня маленький юбилей, — закончил он и залпом осушил свой бокал. — Но об этом я никогда не буду говорить, — предостерегающе посмотрел он на Гарри.

— Я и не собирался об этом спрашивать, — поспешил заверить его Гарри. — В конце концов, я просил вас рассказать только о моих родителях. Лучше, конечно, о маме. Как я понимаю, вы общались с ней даже больше, чем Сириус или Ремус.