– Думаю, одного доминирующего Малфоя для Гарри будет более чем достаточно. Кроме того, я хочу быть его другом и не собираюсь ему доказывать, что я в чём-то лучше него.

– А чем ты докажешь, что ты лучше меня?

– Полагаю, мне будет довольно трудно поспорить с тем фактом, что Гарри тогда в поезде предпочёл мне тебя.

– То есть, ты рассматриваешь меня как своего друга или как конкурента?

– Я рассматриваю тебя в качестве друга-конкурента. Ты счастлив? Я считаю, что ты достоин того, чтобы стать моим соперником.

– Я польщён, - сказал Рон, приложив руку к груди.

– Рад, что угодил, а теперь давай-ка вернёмся к работе.

* * *

Гарри знал, что было очень глупо вот так вот сорваться и накричать на Рона, но он уже несколько дней чувствовал себя нехорошо. Он всё сильнее слабел, становясь с каждым днём всё агрессивнее, жестче и раздражительнее. Ночами он часто просыпался, ощущая, как неприятная мёрзлая волна окатывает всё его тело, и никакая груда дополнительных одеял или специально наложенные согревающие чары не могли избавить его от этого внутреннего холода. Он дрожал и трясся, и ему с каждой минутой становилось всё холоднее и холоднее. Он отчаянно не высыпался, днём старался как можно плотнее загружать себя во время классных занятий, а вечера полностью посвятил дополнительному обучению и подготовке домашних заданий. Он не мог нормально есть, и даже говорил через силу. Он чувствовал себя абсолютно опустошённым и словно вымороженным до самой глубины души. И ему был необходим Люциус; настолько близко, насколько это вообще возможно. Ему было жизненно необходимо ощущать Люциуса рядом с собой, желательно - в своей постели в Гриффиндорской Башне. Вот почему он, без особых размышлений и разборов, решил пойти в совятню и отправить призыв единственному на свете человеку, который был в состоянии помочь ему в его более чем затруднительном положении. И его не волновало, разумно это было или нет. Только один Люциус был во всём этом виноват, и только один Люциус мог заставить Гарри снова почувствовать себя лучше. Он был единственным, кто мог подарить Гарри так желанное сейчас для него тепло.

Дрожащий, он сидел, скорчившись, в углу своей постели, плотно обвив руками подтянутые к груди колени, безотрывно думая о Люциусе, мечтая о Люциусе. Но все эти мысли и мечты не приносили ни малейшего облегчения, и ему оставалось лишь беспомощно трястись всем телом от терзавшей его беспощадной стужи, пока, до предела измотанный и утомлённый, он не погружался в сон, который наваливался на него и затягивал в бездонную чёрную ледяную бездну, где для него не существовало ни любви, ни надежды. Однажды он даже вслух поинтересовался, почему кольцо больше не дарит ему успокоение, и маленькая змейка на его пальце приподняла головку и прошипела, что Гарри следует искать ответы внутри себя. Но Гарри был слишком усталым и сердитым, у него не было ни малейшего желания искать дальше эти проклятые ответы, он только хотел почувствовать любовь и тепло и никакие ответы ему в этом помочь не могли. Всё, что ему было сейчас нужно - это Люциус.

* * *

– Привет, Хедвиг. Ты ведь не откажешься немного поработать?
– спросил Гарри у своей снежно-белой совы, ласково поглаживая её перья, в то время как его любимица уставилась на него вопросительным взглядом.

– Знаю, сейчас довольно странное время, чтобы посылать письма, но мне это очень нужно. Будь хорошей девочкой. Ты ведь сделаешь это?

Хедвиг, надёжно устроившаяся на его плече, нежно ущипнула хозяина за ухо и, видя явное беспокойство в его глазах, согласно ухнула.

– Хорошо. Только подожди секунду.

Он уселся на пол, вытащил из своей сумки кусок пергамента и перо и начал писать:

«Люциус,

Я знаю, что когда ты получишь это письмо, ты будешь приятно удивлён и поймёшь, что победил в нашем сражении, и я уже заранее ненавижу тебя за это, но я уже ничего не могу с этим поделать. И я также ненавижу себя за то, что пишу тебе это письмо, и за то, что стал таким слабаком, но это не изменит главного - ты мне нужен. Ты мне действительно нужен. Я даже представить себе не могу, что случится, если мы в ближайшее время не увидимся. И когда я говорю ближайшее время, я имею в виду - сегодня. Меня не волнует, как тебе удастся это сделать, но мне нужно, чтобы ровно в полночь ты был в моей постели в Гриффиндорской Башне. И если ты этого не сделаешь, то в отчаянии я могу решиться на какую-нибудь невообразимую глупость. Астрономическая Башня так заманчиво высока, что я бы мог соблазниться совершить с неё полуночный прыжок в вечность.

До встречи, Твой (а я ведь твой? Тебе же нравится слышать это от меня?) Гарри».

– Вот, возьми это, девочка, и постарайся доставить как можно скорее, хорошо?

Он привязал письмо к лапке Хедвиг и та, ещё раз напоследок ущипнув Гарри, но на этот раз уже за палец, полетела доставлять послание Люциусу Малфою.

Глава 21. Прикосновения в ночи

Люциус вздохнул, отложил письмо в сторону и принялся колдовать над портключом, который должен был доставить его к Гарри. Он должен был догадаться, что всё это может оказаться слишком трудным для Гарри. Его партнёр страдал, и Люциус рвался к нему каждой частичкой своей души. Подготовив всё, что могло ему понадобиться, он напоследок ещё раз просмотрел книгу о вейлах и их партнёрах. Там было чётко сказано, что услышав подобную просьбу от своего партнёра, вейла, или в данном случае, полувейла, должна была действовать немедленно. Первый шаг к возникновению уз связи с партнёром - предъявление прав. В книге было также сказано, что на самом деле нет никакого значения: согласен на установление связи новоявленный партнёр или нет. Люциус вспомнил, что даже где-то читал, что если это «предъявление прав» было навязано партнёру силой, то формирующаяся впоследствии связь станет только крепче. Хотя ни в одной книге не говорилось, что в результате насильственного соединения реакция партнёра может проявиться намного быстрее и значительно сильнее. Для вейлы обязательный месяц ожидания - довольно болезненный и беспокойный. В течение всего этого времени вейла находится от своего партнёра настолько далеко, насколько это вообще возможно, и терпеливо ждёт того момента, пока связь не начнёт формироваться. Само же формирование связи довольно простой процесс. Когда после месяца ожидания вейла и её партнёр снова встречаются друг с другом, они чувствуют сильное сжатие в груди, словно вокруг их сердец обвивается невидимая верёвка, завязанная в тугой давящий узел, что означает, что их души пробудились и начинают постепенно накапливать силу, чтобы в дальнейшем вступить в связь друг с другом.

– Проклятие, я не должен был появляться в Хогвартсе всего два дня спустя после того, как предъявил права на Гарри. И всё же связь уже тогда начала формироваться, иначе он бы боялся и ненавидел меня, а вместо этого он был удивительно спокоен и даже счастлив находиться рядом со мной. Он хотел быть как можно ближе ко мне, а значит, связь уже вовсю работала.

Если обычный вид формирования связи подразумевал, что две души должны были распознать друг друга, находясь вне своих физических оболочек, слиться воедино друг с другом, а потом вернуться обратно - каждая в своё тело, то у вейл и их партнёров этот процесс протекал намного сложнее.

Вейла всегда первой чувствовала и опознавала своего партнёра, который, как правило, до последнего пребывал в неизвестности относительно того, что собственно происходит и почему. На этом этапе установления связи - предъявление прав - непосредственно сами души не принимали никакого участия, поскольку всё ещё оставались в состоянии спячки. Во время месяца ожидания души постепенно пробуждались и накапливали необходимую силу, чтобы выполнить грядущее соединение, которое заключалось в следующем: для того, чтобы высвободить души из своих тел, вейла и её партнёр, всё ещё пребывая в своём физическом воплощении, исполняли специальный ритуальный танец. После того, как танец завершался, произносилось заклинание, и две освобожденные от оков плоти души соединялись в одно неделимое целое, тем самым образовывая новую душу, единственную и единую для обоих: для вейлы и для её партнёра. Одну на двоих, но при этом обладающую гораздо большим могуществом, чем каждая из них по отдельности. После окончательного слияния эта единая душа разделялась на три части: первые две - изначальные души вейлы и её партнёра - возвращались обратно: каждая в своё тело. Оставшаяся же часть общей души начинала стремительно разрастаться, пока вейла и её партнер не оказывались заключёнными в огромную сияющую сферу. Вот тогда наступала очередь уже непосредственно самих тел. Именно в этой сфере и происходило завершающее установление уз связи, когда общая душа словно бы просачивалась внутрь обоих будущих партнёров и пропитывала собой их физические оболочки, наполняя ауры серебристым сиянием. Вейла и её партнёр, сплетённые друг с другом в крепком объятии, должны были сиять ещё не менее получаса, прежде чем душа наконец успокаивалась, а окутывающее их обоих свечение полностью угасало, и тогда узы связи можно было считать окончательно установленными. Но, как правило, финальным аккордом установления связи считался поцелуй и признание некоего подобия брачного обязательства. Это обязательство имело силу настоящего брачного союза, поскольку как только связь между двумя духовными партнёрами признавалась установленной, их официально объявляли вступившими в брак со всеми соответствующими документами. Если же один из партнёров на момент установления связи уже имел законного супруга, то его предыдущий брак автоматически расторгался.