Северус с облегчением вздохнул и криво улыбнулся. У Джеймса Поттера, по всей вероятности, неожиданно проснулась совесть, и он не наговорил Гарри ничего лишнего про его прошлое, а что до всего остального… Ну, сказать, что Северус был удивлен настолько спокойной реакцией Прингстона на все произошедшее, значит не сказать ничего. Он ожидал чего угодно - скандала, отвращения, безразличия, презрения… В лучшем случае - просто вежливого отчуждения. Но Гарри, казалось, больше всего сейчас беспокоило нечто совсем иное, чем их отношения, вышедшие на принципиально новый уровень. Это одновременно и радовало слизеринца, и... несколько задевало. И да, заставляло чувствовать себя полным кретином - если все так нормально обернулось, зачем он так долго тянул и скрывал свои чувства? У Гарри было бы гораздо больше времени для того, чтобы свыкнуться с новым положением дел, и, возможно, до весны у них смогло бы уже что-нибудь получиться, и вместе они бы что-нибудь придумали, чтобы … Северус прервал свою мысль и постарался загнать ее как можно глубже. Шептались, что Темный Лорд был способен читать мысли даже на расстоянии, и юноше совсем не хотелось, чтобы он увидел некоторые из них.

– Северус, а теперь уже ты задумался.

Снейп почувствовал легкое прикосновение к своему плечу, поднял глаза и встретился взглядом с Гарри, смотревшим на него с чуть усталой улыбкой. Оказывается, они уже дошли до класса и теперь стояли перед закрытой дверью - кто бы сомневался, что они в очередной раз опоздают.

– Не беспокойся, никто не посмеет нас тронуть, а если посмеют… что ж, им же хуже.

Северус только покачал головой:

– Гарри, я не сомневаюсь, что ты способен защитить нас от любого ученика в этой школе… магически. Но вот от слухов, от перешептываний, от оскорблений в спину… Ты можешь быть великим волшебником, но от этого твоя магия тебя не убережет. Я знаю, о чем говорю.

– Я тоже знаю, Северус. И поверь, ты сильно, очень сильно ошибаешься, думая, что магия не способна защитить от слухов и оскорблений. Что-то я не слышал, чтобы, допустим, о Темном Лорде кто-то осмеливался распускать сплетни или шептаться за его спиной.

Слизеринец скептически хмыкнул:

– Прингстон, при всем моем к тебе уважении, ты не тянешь на Темного Лорда никаким боком. Ты можешь быть… пугающим, иногда, но это из-за того, что ты способен сгоряча наделать кучу масштабных глупостей. Это не тот страх, который заставляет людей замолчать прежде, чем они даже успеют подумать о чем-то… плохом.

Гарри странно на него покосился, глубоко вздохнул, а потом усмехнулся незнакомой, холодной усмешкой. Которая скорее подошла бы Люциусу Малфою или даже самому Темному Лорду, настолько равнодушной и жестокой она казалась.

– Нда, мне надо поработать над своей репутацией, что-то я изрядно запустил это дело…

– Ты хочешь быть похожим на Темного Лорда?
– тихо выдавил Снейп, глядя на Гарри с недоверием.

Чего-чего, а жестокости и садистских наклонностей он за своим другом никогда не замечал, как, впрочем, и особой тяги к власти. Сила у него была, да, но Гарри скорее играл и забавлялся с ней, с удовольствием открывая все новые возможности ее использования - так разворачивают очередной рождественский подарок. Но сила ради силы, сила ради власти, сила ради страха… Прингстон был слишком гриффиндорцем для этого, и Северус не мог припомнить, чтобы тот когда-нибудь действительно использовал свою магию против кого-то. Гарри или оборонялся, или просто придумывал какой-то трюк, который обезоруживал противника, не причиняя ему особого вреда. Но если только представить, что вся та скрытая энергия, которая постоянно трепетала вокруг него, обрушится на кого-то в полную силу… Северус невольно вздрогнул и с тревогой посмотрел на о чем-то в очередной раз глубоко задумавшегося Прингстона. И ему совсем не нравилось то, о чем он, предположительно, задумался. Он любил Гарри таким, каким он был - веселым, бесшабашным, непредсказуемым, невероятно сильным и таинственным… но в то же время надежным, добрым и совершенно не внушающим тревоги или опасений. Как ни притягательна была перспектива иметь под рукой оружие, способное защитить Снейпа от всех его проблем и несчастий, но заплатить за него такую цену он не хотел.

– Гарри, послушай, - Северус решительно взял Гарри за локоть, потянул его к окну подальше от класса, а потом развернул к себе лицом. Серьезно посмотрел в удивленные и чуть встревоженные зеленые глаза, а потом заговорил, стараясь быть максимально убедительным. Почему-то ему казалось, что то, что он собирается сказать, было очень и очень важным…

– Гарри, я понимаю, что сейчас в тебе говорит твоя гриффиндорская натура, требующая защитить близких тебе людей любой ценой. Но, поверь, иногда эти самые люди предпочтут, чтобы ты оставил все, как есть, потому что то, что ты с собой делаешь… Это причиняет - или причинит - им гораздо больше боли, чем все, что могло бы с ними случиться без твоего вмешательства. Не надо… не надо себя переделывать только для того, чтобы с другими все было в порядке. И не надо недооценивать окружающих, думая, что только ты можешь что-то сделать. Ты хочешь как лучше, это правда, но поверь, я, Лили, твой Поттер - мы тоже не дети, мы принимаем свои собственные решения, а потом несем за них ответственность. Мы знаем, что делаем, и ты тут совершенно ни при чем. Ты не можешь спасти нас от себя, не можешь вечно быть рядом, не можешь жить за нас. Ты… умный, добрый, благородный, глупый гриффиндорец, который любит людей, любит им помогать, любит, когда всем вокруг хорошо - так не надо себя ломать и превращаться в пугало для окружающих. Видит Мерлин, нам и так сейчас хватает ужасов. Каким бы эффективным тебе ни казался этот способ оградить меня от очередной порции грязи, которая, возможно, выльется на мою голову - не делай этого. Я справлюсь сам, я к этому привык и - не хмурься так и не возражай,- я это заслужил. Ты не знаешь, точнее, как я теперь понимаю, не хочешь знать, кем я был и чем занимался до твоего появления в Хогвартсе. Это твое право и твой способ жить в этой реальности, но… бывают моменты, когда я бы предпочел, чтобы ты смотрел на людей и видел не свое идеализированное представление о них, а то, какими они являются на самом деле. Тогда бы для тебя не были таким шоком слова Блэка, поскольку, видит Мерлин, тебе намекал, а иногда и говорил в лицо о моей ориентации практически каждый третий ученик в этой школе.

Гарри смущенно опустил голову и снова стал похож на того мальчишку, которого Северус знал и любил. И он был этому только рад, потому что как бы ни был по-своему притягателен тот, другой Гарольд Прингстон, которого Снейп уже научился отличать от своего Гарри, любил он все-таки этого несносного порывистого гриффиндорца, а не его ледяную усовершенствованную версию. О том, почему Гарри бывает таким разным, и что стоит за периодически проскальзывающим холодом в знакомых зеленых глазах… об этом Северус старался особо не задумываться. У Гарри было свое прошлое, очень и очень неприятное, если судить по всему тому, что слизеринец успел узнать, неудивительно, что он порой становится таким отстраненным. Напротив, удивляло то, как в остальное время ему удавалось быть таким беззаботным и… человечным.

– Прости… - тихо сказал Гарри, но Снейп только покачал головой.

– За что мне тебя прощать? За то, что ты есть, какой есть? За то, что ты стараешься защитить меня, пусть тебе в голову и приходят порой совершенно идиотские идеи, как это сделать? Не извиняйся, просто постарайся… постарайся не наделать глупостей, хотя я и понимаю, насколько безнадежно просить об этом гриффиндорца.

Гарри слабо усмехнулся, а потом с легким беспокойством снова посмотрел на Снейпа:

– Сев…

– Да?

– То, что ты говорил… что я о тебе не хочу знать некоторые вещи… и что вижу не тебя, а свое… идеализированное представление о тебе…

– Если ты не хочешь что-то видеть или понимать - значит, ты еще не готов к этому. Пусть так и остается, когда ты сам захочешь, тогда все и узнаешь, и я сам тебе все расскажу. А что до моего идеализированного «я»… может, это и неплохо, что ты вначале увидел меня таким, каким хотел видеть - потому что я совершенно не представляю, как иначе тебе захотелось бы со мной подружиться. Хотя я ума не приложу, откуда ты вообще изначально взял свои представления обо мне.