Оба говоривших замолчали; мужчину это словно смущало. Он пару раз раскрыл рот, чтобы что-то сказать, но в результате так и не произнес ни звука.

Лацерта Розер дописала и по-маггловски сложила пергамент вчетверо.

– Мне будет жаль потерять тебя, - наконец сказал мужчина.

– Ни хрена подобного, - ответила Лацерта Розер.
– Старый лгун.

– Ты зря так, - упрекнул мужчина.
– Я же люблю тебя.

Лацерта Розер выпрямила спину и пристально посмотрела на сидящего рядом.

– Хоть сейчас не п…зди, - довольно раздраженно попросила Розер.

– Я…

– Я прекрасно все знаю. Не беспокойся, дочь тебе сопли подотрет.

Мужчина опять помолчал.

– Ты грубишь, - сказал он.

– По…уй, - спокойно произнесла Лацерта Розер и вздохнула.
– Ты помнишь, где будет лежать мое тело?

– Да.

– Найдешь его потом. Проверь, чтобы все двенадцать разбились. Если хоть одна останется целой… - Лацерта Розер повертела в руках стеклянную пирамидку, одну из тех, про которые вела речь.
– То все к чертям. И не просто к чертям, а к таким чертям... Зато если нет… То тебе уже будет плевать, Министр ты или нет. Это будут такие пустяки… Да. Все получится.

Лацерта Розер откинулась на спинку стула и провела рукой по краю столешницы, как будто бы задумчиво.

– Пастор, - сказала Розер.
– Козел. Хоть бы он сдох. Почему он тогда не сдох, тварь…

Мужчина не удержал смешок, и Розер вопросительно повернула голову.

– Ничего, - мужчина покачал головой.
– Просто ты так ненавидишь его. В принципе, какая тебе разница? Ты успела сделать, что хотела, и даже быстрее, чем он оклемался.

– Успела сделать!
– Лацерта Розер сжала в руке одну из пирамидок.
– Я сделала их за две недели! Такого еще никто до меня не делал. И я нигде не ошиблась, я сделала двенадцать идеальных Вис директа из обычного стекла, сама. Они не могут не разбиться… Но этот урод ведь вернулся. Представь только, восемь человек сожгли себя заживо, а он все равно вернулся! Он издевается.

Мужчина рассмеялся.

– Он демон. Ему ничего не будет, даже если ты спалишь всю Францию.

– Даже демоны не всесильны, - перебила Розер.
– Ты дал ему запугать себя. Он не может ничего с тобой сделать: ни изменить намерения, ни заставить сделать что-то, ни заставить чувствовать что-то! Тряпка. Ты просто его боишься.

Вместо улыбки на лице мужчины появилось сердитое выражение.

– Ты боишься его, вы все боитесь, слабаки… Но это ничего. Я стану богом… И уроню мир к твоим ногам, мой ненаглядный, - Розер усмехнулась.
– Или просто уроню. Я заставлю его упасть… И он будет умолять… Я буду издеваться над ним, пока он не станет самым жалким существом во всем мире…

От взмаха руки огонек свечи всколыхнулся, и на стене качнулась туда-сюда черная тень.

– Даже не знаю, кто хуже. Ты или он, - произнес мужчина.
– Ты сумасшедшая.

– Нет. Просто циничная, - глядя в потолок, ответила Розер.
– По крайней мере, я не боюсь говорить о том, что завтра сдохну. Я сдохну завтра! Слышишь? Ты счастлив? Ты меня никогда не любил.

– Счастлив?
– Мужчина, пошатнувшись, поднялся с кресла.
– Нет. Просто ты последняя карта, на которую я ставлю. У тебя один шанс из тысячи. Скорее всего, ты умрешь ни за что, бездарнее, чем сторож голодного дракона, связанного нитками. Мне будет не хватать тебя, глупышка. Но завтра ты пойдешь туда и попытаешься… У меня уже ничего не осталось.

Розер резко развернулась, сжав руки в кулаки.

– Ты… Ублюдок, - выплюнула она.

– Нет, - мужчина покачал головой.
– Чистокровный. Просто заткнись.

Лацерта Розер бросила на стол пирамидку, которую сжимала в руке, и, постояв, упала на неосвещенный диван. Мужчина смотрел на пирамидку.

Вдруг та на секунду окрасилась в черный и помутнела… Гарри был уверен, что ему не показалось; Северус, как видно, тоже обратил внимание. Да - и болезненный мужчина тоже заметил это. Он слегка наклонился к столу и присмотрелся к пирамидке - самая обычная. Но все равно мужчина закрыл лицо ладонью и откинулся на спинку кресла.

– Эй, - позвала Розер.
– Что случилось?

Он качнул головой.

– Ничего. Иди спать. Завтра ты сдохнешь без всякого толка, перед этим надо выспаться.

– Ублюдок.

– Я тебя ненавижу. Как ты мне надоела. Умри, наконец, и оставь меня в покое. Ненавижу тебя, - прошептал мужчина.
– Все равно он уже победил. Какой теперь толк тебя уговаривать…

Лацерта Розер минуту мрачно смотрела на него, затем сгребла со стола пирамидки и письмо и вышла из кабинета.

А Гарри снова очутился в библиотеке.

– Ты был там, - сказал Гарри Пастору.

– Как же иначе, - самодовольно сказал Пастор.

– И ты утверждаешь, что не убивал ее…

– Не убивал, - кивнул Пастор.
– Я лишь отплатил ей той же монетой, что она в свое время сторговала Лепринц. Я околдовал Вис директа заклятьем Невезения. Остальное Розер сделала сама.

Гарри покачал головой.

– Ты все равно причастен к ее смерти.

– А ты хотел бы ее жизни?
– серьезно спросил Пастор.

Гарри вздохнул и покосился на Северуса - тот внимательно слушал и сжал ладонь Гарри в знак поддержки.