Говорящие снова замолкли и зашуршали. Гарри допил чай и попытался вникнуть хоть в часть того, что читает. Мозг вникать не хотел. Мозг хотел слушать Северуса.

– Пыльца пикси, - вздохнул Джордж.
– Как у вас все это в голове помещается?

– Сказывается опыт, - ответил Северус.
– На вашем месте я бы ее заменил, так как Гермесовы Чары, как я понимаю, вы решите оставить в любом случае.

– Как и перья феникса… Я подумаю над этим… Да, спасибо, что оставили мне заметки о Пэсто.

– К вашим услугам.

– Снейп, я могу опять попросить вас о том, чем вы обычно так тщательно ни с кем не делитесь?

– О чем именно?

– Об информации. Вы можете рассказать мне про Темную метку, или я обнаглел?

– Да и да. Но принципиально я ждал, когда вы об этом спросите. Я приготовил некоторые записи, но носить подобные документы при себе я не имею привычки. Если вы оповестите меня, когда собираетесь в следующий раз задержаться на работе…

– В понедельник.

– В понедельник плановое собрание Попечительского совета.

– Ах, точно… Ну тогда, если вам удобно, во вторник… Тогда заранее благодарю.

Северус прошептал Согревающее заклинание. Гарри отложил отчет и взялся за присланный Люциусом черновой план заседаний Визенгамота по утверждению министерских реформ.

– Уизли, если хотите спросить, то спрашивайте, - произнес Северус.

– Так, ничего серьезного… Я просто хотел поинтересоваться, как там Джинни.

На стол аккуратно поставили чашку.

– Вы ошибаетесь. Это достаточно серьезная тема. Полагаю, мисс Уизли была бы рада видеть вас в Хогвартсе, к тому же вы бы избавили меня от необходимости описывать ее плачевное состояние…

Вероятно, Северус хотел сказать еще что-то - но его прервало бесцеремонное появление Пастора посреди кабинета. Гарри обернулся. Пастор был взбудоражен. Не давая никому опомниться, он воздел руки к небу и возопил:

– НУ НАКОНЕЦ-ТО!

Гарри, изумленный и заинтригованный, взглянул на Северуса. Что ж, тот не стал оригинальничать и удивился.

– В чем дело?
– спросил Гарри.

– Слава Мерлину!
– с облегчением воскликнул Пастор.
– Хоть что-то! Хотя бы так!.. Но три месяца! Три! Месяца!
– Пастор махнул рукой.
– Сейчас придет Кингсли, - уже обычным голосом предупредил он, - и все мы дружно сделаем вид, что очень удивились и обрадовались.

– Ну, не знаю, как ты, а я, простой смертный, так уже вполне удивлен, - сказал Джордж.
– Может, ты меня обрадуешь?

– О, у нас есть повод для радости! Еще какой! Можно сказать, я принес благую весть!
– Пастор уселся на край стола.
– У нашего Министра, оказывается, есть зачатки высшей нервной деятельности. Однако не стоит обольщаться. Не думаю, что они разовьются во что-либо значительное.

Северус поднялся.

– Это и есть благая весть?

Пастор помотал головой:

– Нет…Все, по местам, комедия начинается.

С этими словами Пастор отобрал у Гарри план Визенгамота и принялся его активно штудировать. Гарри поспешно схватил отложенный ранее отчет. Дверь бесцеремонно открыли. В кабинет вошел решительный, как никогда, Кингсли.

– И вы тут, - сказал он вместо приветствия.
– Вообще-то мне был нужен только Гарри.

Гарри сделал заинтересованное лицо:

– Что-то случилось?

Кингсли вздохнул и подсел за столик к Северусу.

– Чаю мне налей, - попросил Министр.
– Я чай попить пришел. Потрясающий чай.

Северус самодовольно приманил четвертую чашку и вручил ее Кингсли.

– Настолько отвратительный и горький, что после него понимаешь, что не все так плохо, как кажется, и даже жить хочется, - невозмутимо продолжил Кингсли и занялся напитком.

Гарри хмыкнул, после чего в кабинете воцарилось безмолвие.

– Ну, я так думаю, что, раз здесь Принц, можно уже ничего не говорить, - произнес затем Кингсли.

– Ну, если ты собираешься сказать что-то кроме «слава Мерлину» и «наконец-то», то можно и говорить, - ответил Гарри.

Кингсли усмехнулся, отпил из чашки и демонстративно скривился.

– Ну-ну. Женюсь я.

Гарри посмотрел на Северуса и зачем-то кивнул. Когда кто-то сообщал шокирующие новости, Гарри непонятно почему оставался спокойным вместо того, чтобы начинать высоко подпрыгивать и визжать, задорно размахивая руками. С чем это было связано, Гарри не знал, но эмоции обычно приходили с запозданием, и в зависимости от ситуации он впадал в глубокие размышления или ходил до неприличия радостный. Так, судя по всему, случилось и сейчас.