Неожиданно голос изменил ему. Кадык дернулся, и из мигом пересохшего рта вылетело хриплое, резкое:

– Привязываться вообще опасно, поймите это. Потом... это... слишком...

Он запнулся и почувствовал, как кровь отливает от лица. Ярость в глазах Боунса исчезла. Теперь мальчишка смотрел на своего шефа совершенно по-другому - со страхом и состраданием.

– Простите, сэр, - выдохнул он, отступая назад.

Малфой взял себя в руки и вновь сел на табурет.

– Идите. Я здесь закончу.

– Да... да, сэр, я уйду...

Боунс выскочил за дверь так, будто за ним гналась стая разъяренных пикси. Малфой прикусил губу от ненависти к себе. Проклятый истерик. Надо же было так сорваться.

Он вновь взглянул на Макдональда. Лицо на подушке изменилось: разгладились глубокие складки на лбу и щеках, мучительно оскаленные зубы скрылись под бледными губами. Эван уходил. И, уходя, становился вновь похожим на того ребенка, которого двадцать лет назад рвали клыки Фенрира.

...Спустя десять минут дверь отворилась, в палату вошла Брэнстоун и неслышно остановилась за спиной Драко. Не оборачиваясь, он сказал:

– Отметьте в истории. Время смерти - девятнадцать сорок две.

– Хорошо, сэр, - мягко ответила медиведьма, - я его обработаю. А вы идите домой. Вы устали.

Малфой медленно встал, вышел из «интенсивки» и аппарировал в холл. Выступая из камина в мэноре, он содрогался при мысли о том, что сейчас ему придется с кем-то говорить. Но, к счастью, гостиная была пуста. Драко поднялся по лестнице и пошел по коридору к себе в кабинет. Хотелось напиться - до беспамятства, до рвоты, до печально известных маггловских зеленых чертей. Он шел, глядя прямо перед собой, стискивая кулаки в карманах мантии, и уже в конце коридора вдруг услышал негромкое:

– Драко.

Он содрогнулся. Он не слышал этого голоса уже много лет. Не веря собственным ушам, Драко резко обернулся и уперся взглядом в бледное лицо Люциуса Малфоя.

Отцовский портрет, который долгие годы не подавал признаков жизни, ожил. Люциус стоял у самого края рамы и пристально смотрел в глаза своего сына. Потом медленно поднял руку. Казалось, что ладонь его прижалась к стеклу - подушечки знакомых длинных пальцев сплющились и побелели. Драко подошел к портрету и приложил руку к шершавой поверхности картины - так, как в незабываемом девяносто седьмом прикладывал ее к прозрачному зачарованному льду защитного экрана в азкабанской комнате свиданий. Отец продолжал смотреть ему в лицо - жадно и неотрывно. Губы его разомкнулись.

– Драко. Сын мой, прошу тебя, не делай глупостей. Я натворил их достаточно. Достаточно для нас обоих.

– Да, папа, - выдохнул Малфой.

Он, словно лаская, скользнул пальцами по руке отца, повернулся и ушел в кабинет. Негромко зарокотал накладываемый Коллопортус. Драко сел в кресло и уткнулся лицом в ладони. Я выдержу. Я смогу.

Из хаоса мыслей его извлекло постукивание клюва о стекло. Малфой поднял голову. За окном возбужденно подскакивала и вздымала разлапистые крылья небольшая буроватая сова. Драко чарами распахнул окно, снял с холодной лапки конверт и потянулся к бронзовой монетнице, чтобы дать птице пару сиклей, но сова насмешливо ухнула, потопталась, сминая пергаменты, по столу и улетела прочь. Малфой разорвал конверт, увидел знакомые четкие строчки и вздрогнул.

Поттер просил о срочной встрече на Спиннерс-энд.

Драко откинулся на спинку кресла. Мерлин, что еще могло произойти? Неужели истерика Уизлетты переросла в нечто большее? Впрочем, эта женщина способна на многое - после сегодняшней пантомимы на башне Малфой был просто уверен в этом. Или... какие-то новости насчет Шанпайка? Глубоко внутри зазвенело предчувствие чего-то непоправимого, того, что вот-вот произойдет, и что уже никогда будет не изменить. Но он отогнал это чувство, резко встал и, боясь передумать, вытащил из кармана портключ.

...В гостиной было темно - значит, Поттера еще не было. Малфой взмахнул палочкой, зажигая свечи, и устало опустился на диван. Он думал о предстоящем разговоре. Почему-то очень ясно возникла в сознании картина: Поттер выкладывает на кухонный стол маленькую опаловую сферу - двойник той, что сейчас вернулась в карман мантии Драко. Выкладывает и выходит из дома с тем, чтобы никогда не вернуться обратно. Малфой скрипнул зубами. Невыносимо захотелось закурить. Он встал и прошел на кухню. Магические шары, которые были зачарованы на любое движение, в этот раз не сработали. Надо будет сказать Типси, чтоб заменил... к Мерлину его вместе с шарами! Драко засветил Люмос и отодвинул от стола тяжелый дубовый стул. В дрожащем желтоватом свете из гостиной таинственно мерцали бокалы за прозрачными буфетными дверцами. Он нашарил пепельницу и сел.

– Incarcerous!

Тело оплели жесткие веревки. Драко рванулся, но было поздно - плотно прижатые к телу руки не давали ему возможности вытащить палочку. Он беспомощно откинулся на спинку стула и завертел головой, оглядываясь вокруг. Сердце колотилось бешеной дробью. Что за безумие... Кто это - грабитель? Но охранные чары...

– Кто здесь?
– нервно крикнул он, продолжая упорно извиваться в путах.
– Что вам нужно?

Внезапно магические шары под потолком кухни вспыхнули даже ярче, чем обычно. Драко зажмурился от рези в глазах. Когда он открыл их, послышалось шуршание мантии, и из-за края буфета выступила невысокая фигура. В свете ламп блеснули знакомые темные волосы.