Вам пояснить рассказ мой я готов:Не так ли многие, хоть стыдно им признаться, С умом людей – боятся,И терпят при себе охотней дураков?
Сокол и червяк
В вершине дерева, за ветку уцепясь, Червяк на ней качался.Над Червяком Сокол, по воздуху носясь, Так с высоты шутил и издевался:«Каких ты, бедненький, трудов не перенес!Что ж прибыли, что ты высоко так заполз?Какая у тебя и воля, и свобода?И с веткой гнешься ты, куда велит погода».— «Тебе шутить легко»,Червяк ответствует: «летая высоко,Затем, что крыльями и силен ты, и крепок;Но мне судьба дала достоинства не те: Я здесь на высотеТем только и держусь, что я, по счастью, цепок!»
Бедный богач
«Ну стоит ли богатым быть, Чтоб вкусно никогда ни съесть, ни спить И только деньги лишь копить? Да и на что? Умрем, ведь всё оставим.Мы только лишь себя и мучим, и бесславим.Нет, если б мне далось богатство на удел,Не только бы рубля, я б тысяч не жалел, Чтоб жить роскошно, пышно,И о моих пирах далеко б было слышно; Я, даже, делал бы добро другим.А богачей скупых на муку жизнь похожа». Так рассуждал Бедняк с собой самим,В лачужке низменной, на голой лавке лежа; Как вдруг к нему сквозь щелочку пролез,Кто говорит – колдун, кто говорит – что бес, Последнее едва ли не вернее: Из дела будет то виднее,Предстал – и начал так: «Ты хочешь быть богат,Я слышал, для чего; служить я другу рад.Вот кошелек тебе: червонец в нем, не боле;Но вынешь лишь один, уж там готов другой. Итак, приятель мой, Разбогатеть теперь в твоей лишь воле.Возьми ж – и из него без счету вынимай, Доколе будешь ты доволен; Но только знай:Истратить одного червонца ты не волен, Пока в реку не бросишь кошелька».Сказал – и с кошельком оставил Бедняка.Бедняк от радости едва не помешался;Но лишь опомнился, за кошелек принялся,И что ж? – Чуть верится ему, что то не сон: Едва червонец вынет он,Уж в кошельке другой червонец шевелится.«Ах, пусть лишь до утра мне счастие продлится!» Бедняк мой говорит:«Червонцев я себе повытаскаю груду; Так, завтра же богат я буду — И заживу, как сибарит».Однако ж поутру он думает другое.«То правда», говорит; «теперь я стал богат; Да кто ж добру не рад!И почему бы мне не быть богаче вдвое? Неужто лень Над кошельком еще провесть хоть день!Вот на дом у меня, на экипаж, на дачу,Но если накупить могу я деревень,Не глупо ли, когда случай к тому утрачу? Так, удержу чудесный кошелек: Уж так и быть, еще я поговею Один денек, А, впрочем, ведь пожить всегда успею».Но что ж? Проходит день, неделя, месяц, год —Бедняк мой потерял давно в червонцах счет; Меж тем он скудно ест и скудно пьет;Но чуть лишь день, а он опять за ту ж работу. День кончится, и, по его расчету,Ему всегда чего-нибудь недостает. Лишь кошелек нести сберется, То сердце у него сожмется: Придет к реке, – воротится опять.«Как можно», говорит: «от кошелька отстать,Когда мне золото рекою само льется?» И, наконец, Бедняк мой поседел, Бедняк мой похудел;Как золото его, Бедняк мой пожелтел.Уж и о пышности он боле не смекает:Он стал и слаб, и хил; здоровье и покой,Утратил всё; но всё дрожащею рукой Из кошелька червонцы вон таскает. Таскал, таскал… и чем же кончил он?На лавке, где своим богатством любовался, На той же лавке он скончался,Досчитывая свой девятый миллион.
Булат
Булатной сабли острый клинок Заброшен был в железный хлам; С ним вместе вынесен на рынок И мужику задаром продан там. У мужика затеи не велики: Он отыскал тотчас в Булате прок.Мужик мой насадил на клинок черенокИ стал Булатом драть в лесу на лапти лыки,А дома, запросто, лучину им щепать;То ветви у плетня, то сучья обрубатьИли обтесывать тычины к огороду. Ну, так, что не прошло и году,Как мой Булат в зубцах и в ржавчине кругом, И дети ездят уж на нем Верхом. Вот еж, в избе под лавкой лежа, Куда и клинок брошен был, Однажды так Булату говорил: «Скажи, на что вся жизнь твоя похожа? И если про БулатТак много громкого неложно говорят: Не стыдно ли тебе щепать лучину, Или обтесывать тычину, И, наконец, игрушкой быть ребят?» —«В руках бы воина врагам я был ужасен»,Булат ответствует: «а здесь мой дар напрасен;Так, низким лишь трудом я занят здесь в дому: Но разве я свободен?Нет, стыдно то не мне, а стыдно лишь тому, Кто не умел понять, к чему я годен».
Купец
«Поди-ка, брат Андрей!Куда ты там запал? Поди сюда, скорей. Да подивуйся дяде!Торгуй по-моему, так будешь не в накладе».Так в лавке говорил племяннику Купец: «Ты знаешь польского сукна конец,Который у меня так долго залежался,Затем, что он и стар, п подмочен, и гнил:Ведь это я сукно за английское сбыл!Вот, видишь, сей лишь час взял за него сотняжку: Бог олушка послал».—«Всё это, дядя, так», племянник отвечал:«Да в олухи-то, я не знаю, кто попал:Вглядись-ко: ты ведь взял фальшивую бумажку».Обманут! Обманул Купец: в том дива нет; Но если кто на свет Повыше лавок взглянет,—Увидит, что и там на ту же стать идет; Почти у всех во всем один расчет: Кого кто лучше проведет, И кто кого хитрей обманет.
Пушки и паруса
На корабле у Пушек с Парусами Восстала страшная вражда.Вот, Пушки, выставясь из бортов вон носами, Роптали так пред небесами: «О, боги! видано ль когда,Чтобы ничтожное холстинное твореньеРавняться в пользах нам имело дерзновенье?Что делают они во весь наш трудный путь? Лишь только ветер станет дуть, Они, надув спесиво грудь, Как будто важного какого сану, Несутся гоголем по ОкеануИ только чванятся; а мы – громим в боях!Не нами ль царствует корабль наш на морях!Не мы ль несем с собой повсюду смерть и страх? Нет, не хотим жить боле с Парусами;Со всеми мы без них управимся и сами;Лети же, помоги, могущий нам Борей, И изорви в клочки их поскорей!»Борей послушался – летит, дохнул, и вскоре Насупилось и почернело море;Покрылись тучею тяжелой небеса;Валы вздымаются и рушатся, как горы;Гром оглушает слух; слепит блеск молний взоры;Борей ревет и рвет в лоскутья Паруса. Не стало их, утихла непогода; Но что ж? Корабль без Парусов Игрушкой стал и ветров, и валов, И носится он в море, как колода; А в первой встрече со врагом,Который вдоль его всем бортом страшно грянул,Корабль мой недвижим: стал скоро решетом. И с Пушками, как ключ, он ко дну канул. Держава всякая сильна,Когда устроены в ней все премудро части: Оружием – врагам она грозна, А паруса – гражданские в ней власти.
Осел
Был у крестьянина Осел, И так себя, казалось, смирно вел,Что мужику нельзя им было нахвалиться;А чтобы он в лесу пропасть не мог —На шею прицепил мужик ему звонок.Надулся мой Осел: стал важничать, гордиться (Про ордена, конечно, он слыхал),И думает, теперь большой он барин стал;Но вышел новый чин Ослу, бедняжке, соком(То может не одним Ослам служить уроком). Сказать вам должно наперед: В Осле не много чести было;Но до звонка ему всё счастливо сходило:Зайдет ли в рожь, в овес иль в огород,—Наестся досыта и выйдет тихомолком. Теперь пошло иным всё толком:Куда ни сунется мой знатный господин,Без-умолку звенит на шее новый чин. Глядят: хозяин, взяв дубину,Гоняет то со ржи, то с гряд мою скотину;А там сосед, в овсе услыша звук звонка, Ослу колом ворочает бока. Ну, так, что бедный наш вельможа До осени зачах,И кости у Осла остались лишь, да кожа. И у людей в чинахС плутами та ж беда: пока чин мал и беден, То плут не так еще приметен; Но важный чин на плуте, как звонок: Звук от него и громок, и далек.
Мирон
Жил в городе богач, по имени Мирон.Я имя вставил здесь не с тем, чтоб стих наполнить;Нет, этаких людей не худо имя помнить. На богача кричат со всех сторонСоседи; а едва ль соседи и не правы,Что будто у него в шкатулке миллион —А бедным никогда не даст копейки он. Кому не хочется нажить хорошей славы?Чтоб толкам о себе другой дать оборот, Мирон мой распустил в народ,Что нищих впредь кормить он будет по субботам. И подлинно, кто ни придет к воротам — Они не заперты никак.«Ахти!» подумают: «бедняжка разорился!» Не бойтесь, скряга умудрился:В субботу с цепи он спускает злых собак;И нищему не то, чтоб пить иль наедаться,— Дай бог здоровому с двора убраться.Меж тем Мирон пошел едва не во святых.Все говорят: «Нельзя Мирону надивиться;Жаль только, что собак таких он держит злых И трудно до него добиться:А то он рад последним поделиться». Видать случалось часто мне,Как доступ не легок в высокие палаты; Да только всё собаки виноваты — Мироны ж сами в стороне.
Крестьянин и лисица
Лиса Крестьянину однажды говорила: «Скажи, кум милый мой,Чем лошадь от тебя так дружбу заслужила, Что, вижу я, она всегда с тобой? В довольстве держишь ты ее и в холе;В дорогу ль – с нею ты, и часто с нею в поле; А ведь из всех зверей Едва ль она не всех глупей».— «Эх, кумушка, не в разуме тут сила!»Крестьянин отвечал: «Всё это суета.
