Шрифт:
При этих словах Никитин коротко взглянул на Герасимова и Генка испуганно, почему-то, подумал:
«Не понял... При чем тут я?»
– Обо всех случаях наблюдения Марьева работниками ваших служб, – продолжал Никитин, – немедленно, повторяю – немедленно! – сообщать мне лично.
– При моем отсутствии, – добавил генерал, вспомнив о вызове к Президенту, во время которого Коробов пытался взять двойника Крестного, – докладывать начальнику оперативного отдела Коробову...
Никитин секунду помолчал и договорил последнюю фразу до конца:
– ...и начальнику аналитического отдела Герасимову. Обоим!
«Что, сволочь, съел? – злорадно подумал Герасимов, взглянув вновь на Коробова, который сидел теперь с вытянувшимся удивленно лицом. – Тупица!»
– На этом все! Все свободны, кроме Коробова и Герасимова.
Подождав, когда начальники служб покинут его кабинет, Никитин продолжил разговор только с двумя своими заместителями.
– Вы конечно, обратили внимание, что я отдал приказ ставить вас обоих в известность об обнаружении Марьева при моем отсутствии. Не буду говорить о том, что ни на одного из вас не могу положиться полностью, это, надеюсь, вы и сами понимаете. Поэтому ген хочу, чтобы решение принимал кто-то один из вас. Приказываю: при возникновении такой ситуации собираться вдвоем и принимать решение вместе, коллегиально. Мое мнение – будет третьим. она всегда останется неизменным, поэтому мое личное присутствие не имеет особого значения. Я за то, чтобы в любой ситуации, повторяю – в любой!– брать Ивана живым. Даже если придется положить половину ребят из твоего отряда...
Никитин кивнул в сторону Коробова.
Тот нервно потер щеку, покрутил головой, но сдержался, промолчал.
– Сначала с тобой... – продолжал Никитин обращаться к Коробову. – От тебя требуется пока одно – чтобы десять твоих бойцов из «Белой стрелы» постоянно были готовы выехать на захват Ивана через пять секунд после поступления сообщения о том, что он обнаружен. Через пять секунд! Пусть в машине уже сидят целыми днями, пусть мотор не выключают, короче делай что хочешь, но чтобы через пятнадцать... Нет! Чтобы через десять минут они могли в полной боевой готовности появиться в любой точке Москвы. Вертолеты, на хрен, задействуй! С ПВО я договорюсь... Кто такой Иван и что он из себя представляет, ты знаешь, объяснять не надо. Сам объяснишь своим ребятам, что идут, скорее всего на смерть. Я тоже хорошо знаю, кто он такой и что умеет. Предупреди ребят, что на этом захвате процент потерь с нашей стороны может достигнуть восьмидесяти! Я говорю совершенно серьезно, отдавая отчет своим словам... Вспомни Паню и Полянского, Олейникова, наконец... Всем управлением облажались перед одним всего человеком! Я чуть со стыда не сгорел!
«Перед кем от стыда-то? – подумал Герасимов. – Перед Иваном, что ли? Ну дает, Никитин! Совсем у него крыша поехала! Нет! Пора! Давно пора...»
– Все! – перебил его мысли Никитин, продолжая обращаться к Коробову. – Операция может начаться каждую минуту. Чтобы отряд был готов к действиям в том режиме, который я назвал, через... Через полчаса! Выполняй!
Щелкнув каблуками, Коробов вышел, а Никитин повернулся, наконец, к Герасимову.
– Ну, что, Гена? – сказал он. – Вот мы, наконец, и одни остались!
Герасимов недоумевал, – что такое творится с генералом и постоянно ждал подвоха, но внешне держался очень даже невозмутимо. Никитин посмотрел на него долгим взглядом и сказал:
– А мне стыдно было именно за тебя, Гена... И ты правильно подумал – перед Иваном было стыдно, перед нашим врагом!
«Чтение мыслей? – испуганно подумал Герасимов, но успокоил себя – Нет, просто догадался, я же наводил справки в технической лаборатории, они над такой темой даже не работают, считают бесперспективной...»
– Самому стыдно! – пробормотал Герасимов изображая смущение, хотя на самом деле его состояние правильнее было бы назвать смятением.
– Ладно! Дело прошлое! – сказал Никитин. – Но ты слышал сегодняшний разговор на совещании. Ивана надо брать, иначе нас разгонят отсюда к той самой матери! Он же скоро пол-Москвы разрушит... Должен признаться тебе честно! Как его брать, я так и не придумал. Голову сломал за последние дни! Но ничего не получается. есть у меня только стойкое убеждение, что он мне позвонит, причем уже в ближайшие дни, или даже часы... Мне кажется, я понимаю этого человека, но как воспользоваться этим пониманием – не знаю... Потому тебя и оставил сейчас. Думай, Гена! Думай! Надеюсь на тебя, на твою светлую голову. Не может быть, чтобы ты этого чеченского убийцу не переиграл...
Герасимов даже задохнулся от радости. Вот так-то! Генерал сам расписался в своей беспомощности! Что он может без него, без Генки Герасимова? Ни-че-го! Да, лажанулся он немного в театре, но – с кем не бывает? Дошло-таки до генерала, что по одной неудачной операции нельзя оценивать человека, нудно учитывать весь контекст его работы, его способности, наконец! Прибежал-таки к нему генерал, как нос не воротил, а прибежал! Вот теперь и посмотрим, кто в управлении главный? Кто приказы отдает или тот, кто планы разрабатывает.
– План по захвату Марьева у меня уже готов, товарищ генерал, сказал Герасимов. – Но построен он, к сожалению на том самом предполагаемом событии, о котором вы говорили и на наступление которого мы своими силами никак повлиять не можем...
– О чем ты? – спросил Никитин.
– О том, что Иван должен вами позвонить, – ответил Герасимов. – Я тоже именно так считаю...
Генерал посмотрел на Герасимова с интересом.
– Ты прости, что я порезвился на совещании на твой счет, – сказал он совершенно неожиданно для Герасимова. – но, во-первых, ты это заслужил, если честно... А во-вторых, надо же было мне сформулировать свое отношение к произошедшему. В театре виновного нужно было указать, не на себя же мне было брать разработку этой операции?.. Так что, не обижайся уж...