Дорога свернула влево, нырнув под огромный навес, образованный выступом скалы, на котором была начертана следующая надпись: «Не забывай, когда ты в последний раз был в Цзю».

— Что это значит? — запинаясь, спросил Мэт по-китайски.

— Всех детей учат этому еще в детском саду. Эти слова принадлежат одному императору, которого отправили в ссылку. Он советовал тем, кто последовал за ним, не забывать о местах, где они родились. — В голосе капитана Цзай Цзияна слышалась неуверенность; ему очень хотелось поведать об этом значительном эпизоде тайваньской истории, но он не знал, разрешается ли вести пространные разговоры с заключенным.

— Вы вернетесь — вот смысл этой надписи. Однажды вы вернетесь туда, откуда пришли.

— Вы верите в это?

— А вы?

Мэт промолчал, и Цзиян испытующе оглядел арестанта, сидевшего с ним рядом в джипе. Он казался слишком молодым, чтобы представлять угрозу для внутренней безопасности, но на остров Цюэмой направляли только политических преступников. Одет слишком легко для января, воротник рубашки расстегнут. Неудивительно, что парнишка такой бледный.

— Откуда вы? — спросил Цзиян.

— Из Тайбэя.

— Я имел в виду вашу родину.

— Англия. Скажите, что это за место?

Капитан колебался.

— Почему я здесь?

— Не знаю.

— Извините, я не хочу доставлять вам неприятности. Если вы не можете говорить…

Цзиян лишь улыбнулся в ответ. У него не было повода жаловаться на своего арестанта. Если бы все они вели себя так же хорошо! Утренний холод пробирался сквозь одежду, вызывая озноб. Больше всего Цзияна угнетала блеклая природа и промозглая сырость, пропитавшая Цюэмой насквозь и стоявшая даже в самые солнечные дни.

Капитан заметил, что его подопечный оглядывается вокруг, хмуро сдвинув брови, и сочувственно покачал головой. Сельская местность быстро обрела здесь прежний вид, напоминая о 50—60-х годах. Окопы, колючая проволока, натянутая между огромными деревянными крестовинами, и повсюду воронки от снарядов. Это место внушает ужас, печально подумал Цзиян. Он помнил времена расцвета, когда между полями риса, проса и сахарного тростника пестрели огороды. Крестьяне трудились здесь, как и прежде, но уже без уверенности, что результат стоит их усилий.

Миновав крошечную деревушку Наньшань, джип свернул вправо и помчался вдоль берега, где дети играли в прятки между рядами ржавой колючей проволоки, а потом стал подниматься по крутой извилистой горной дороге. Цзиян указал на несколько разрушенных домов, стоявших у самой воды.

— «Красные» вторглись сюда в тысяча девятьсот сорок девятом году.

— Понимаю. — У Мэта пересохло в горле. — Это Цюэмой.

Капитан Цзай только пожал плечами.

Джип проехал мимо мелкокалиберной зенитной установки, замаскированной с помощью раскрашенной сетки, и остановился перед огромным туннелем в гранитной скале. Путь преградил шлагбаум. По обеим сторонам дороги, исчезающей где-то впереди во мраке, стояли будки с часовыми, разрисованные желтыми и черными зигзагами.

Цзияну не нравился пост КУ-4, находившийся под контролем тайваньского командования. Это было единственное место на всем острове, которое даже формально не подчинялось местным армейским законам. Штаб-квартира военного округа Цюэмой поставляла в близлежащие горы оборонную технику, и этим все ограничивалось. Часовой изучил документы Цзияна, потом поднял шлагбаум, и джип въехал в гулкий туннель, ярко освещенный неоновыми лампами. Через пять минут туннель закончился тупиком; на широкой площадке уже стояло несколько машин. Цзиян подвел своего подопечного к стальной двери, которая открылась при их приближении.

Переступив порог, Цзиян оказался в приемной. Там стоял стол, несколько стульев, телефоны, где-то поблизости слышался стук печатной машинки. На дальней стене висела фотография Сунь Ятсена — крестного отца этой страны.

Сидевшая за столом женщина отложила ручку.

— Вас хочет видеть начальник, капитан. Отрапортуйте в комнате номер пять. — Она указала на коридор. — Туда.

— А заключенный?

— Им займутся.

Цзиян кивнул Мэту и отправился искать комнату номер пять. Постучав и не дождавшись ответа, он вошел. Сначала ему показалось, что кабинет пуст, но обернувшись, он увидел человека у шкафа с документами. Незнакомец стоял в углу, просматривая папку.

— Входите, капитан Цзай, — тихо пригласил он, не поднимая глаз от бумаг. — Садитесь.

Цзиян повиновался. Через несколько минут капитан почувствовал себя не в своей тарелке. Чем этот человек занят? Почему не разговаривает с ним?

Вскоре он так разнервничался, что уже готов был заговорить первым, но в этот момент таинственный офицер нарушил молчание:

— Заключенный вел себя беспокойно?

— Нет, сэр.

— Он разговаривал с вами.

Это был не вопрос, а утверждение, но Цзиян все-таки ответил.