И если подобное «музицирование» невозможно без внимательного и осторожного обращения с буквами, то работа с пустотами между ними требует еще большего мастерства. Незаполненное пространство в каллиграфии равносильно паузе. Как и арабская музыка, это искусство опирается на периодическое повторение определенных элементов, не только ритмизирующих движения тела и души в танце, но и уводящих в иные сферы.

Жизнь Нуры проходила в мертвой тишине. Вечерами она особенно мучилась. После работы Хамид мог не сказать ей ни слова и даже сексом занимался, стиснув зубы.

Иногда Нура тоже молчала, чтобы проверить, как ему это понравится. Реакции не было. Хамид мылся, ел, пил как ни в чем не бывало свой кофе, а затем отправлялся в постель, с ней или без нее. Если он и заговаривал с Нурой, то лишь для того, чтобы пересказать хвалебные речи своих поклонников.

Как долго можно было терпеть такую жизнь?

Как-то раз в знак протеста Нура положила на тарелку грязную тряпку, украсила ее стальной мочалкой, которой чистила сковородки, насыпала рядом спичек, добавила свечных огарков, присыпала все это оливковыми косточками и поставила всю эту красоту рядом с кувшином, из которого Хамид умывался. Он опять ничего не заметил и спокойно принялся за мясной пирог.

Ко всему прочему, супруг Нуры был скуп. Каждый день в половине двенадцатого она посылала ему с мальчиком обед. В матбакию — трехуровневый сосуд с ручкой — Нура укладывала салат, второе и гарнир. Десерт Хамид никогда не заказывал, а кофе пил у себя в мастерской.

Добрая половина соседок тоже посылали своим мужьям еду в матбакии. Однако в отличие от Нуры все они получали от супругов деньги, с которыми шли на рынок. Там они торговались, пили чай и кофе, слушали и разносили сплетни и заигрывали с торговцами. Нура с детства любила рынок. Еще маленькой девочкой ходила она к известному зеленщику Сами, чтобы послушать его фантастические истории об овощах.

Однако Хамид полагал, что может сам купить то же самое за полцены. Кроме того, он считал, что красивой жене знаменитого каллиграфа не пристало торговаться на базаре вместе с простыми бабами.

«Что бы ты понимал!» — писала Нура в своем дневнике.

Дамасцы любили торговаться, но Хамид не знал в этом толка. Он посылал ей самые дешевые мясные обрезки и тому подобные продукты, какие торговец может всучить только мужчине. Хамид покупал их в огромных количествах, как будто собирался устроить обед в сиротском доме, и требовал, чтобы Нура готовила из всего этого изысканные блюда. Ей на помощь приходили соседки со своими секретными рецептами, позволявшими из любой дряни извлечь более или менее сносный вкус. В благодарность Нура шила для них бесплатно, предоставляя женщинам возможность потратить часть денег, выделенных их мужьями на кофе, кардамон, сладости и билеты в кино.

Хамид обо всем этом понятия не имел.

Он не принуждал жену носить платок. Дамаск переживал время демократических перемен, и только старые женщины ходили с покрытыми головами, а паранджа вообще стала большой редкостью.

Хамид не был ревнив, однако не позволял жене принимать гостей в его отсутствие. К Нуре никто и не ходил, кроме соседок, мужья которых тоже не любили, чтобы их женам наносили визиты, когда их нет дома. Правда, ни одна женщина в переулке, включая Нуру, не следовала этому запрету, о чем Хамид также не имел понятия.

Фарси жил без родственников и друзей. Он был одинаково приветлив со всеми и одинаково ко всем равнодушен. Случайно узнав об очередном визите соседки, он возмущенно округлял глаза:

— Им нельзя ходить к тебе, когда меня нет дома!

И ни одна женщина, кроме матери Нуры, не чувствовала себя комфортно рядом с ним.

— Таковы мужчины, — объясняла Султане, их маленькая одноглазая соседка. — Они по природе охотники, поэтому ищут счастья на стороне. А мы коллекционеры и собиратели, поэтому каждую пядь земли исследуем на предмет семян и кореньев. Иногда мы находим историю, которая так мала с виду, что ее с трудом удается заметить, но она несет в себе целую жизнь и так прочна, что и слон ее не растопчет. Истории, как семена. Поэтому женщины любят их больше, чем мужчины, и внимательней слушают.

Нура попыталась было разбудить любопытство Хамида и принялась рассказывать ему за ужином истории из жизни соседских семей, полные чудесных событий и захватывающих приключений. Однако вскоре она заметила, что муж ее не слушает.

— Держись подальше от обиженных судьбой. Убожество привязчиво, как грипп, — таков был его единственный комментарий.

Где Хамид взял это изречение, которое вымучивал так долго, Нура не знала. Воспринимать его всерьез не могла. По крайней мере, до того дня, когда Хамид бесцеремонно вытолкал ее подругу Бушру за дверь.

Бушра, дочка Бадии, выросла, как и Нура, в переулке Айюби. Это Бадия свела когда-то семью Хамида и Нуры. Кроме единственной дочери, она вырастила пятерых сыновей. Бушра умела звонко и заразительно хохотать и была любимицей квартала. Продавец сладостей Элиас время от времени посылал ей в подарок леденец, потому что смех Бушры прогонял печали и озарял лица улыбками. Нура тоже души в ней не чаяла. Когда Бушра, которая была старше Нуры на семь лет, гладила ее по голове и называла «моя красавица», она просто таяла от счастья.