Хруст гравия известил Честити о том, что пары возвращаются на лужайку, чтобы побаловать себя чаем и пирогами. Почувствовав несказанное облегчение от того, что теперь она осталась в полном одиночестве, Честити еще энергичнее принялась разгонять воздух перед собой веером, охлаждая шею и грудь.

Неожиданно совсем рядом раздался резкий звук ломаемой ветки, и веки Честити резко распахнулись, заставив ее встретиться с темно-синими глазами Тейна.

— Сэр, — раздраженно выпалила она, чувствуя, как невольно заливается краской, а кожа уже пылает огнем страстного жара и осознания близкого присутствия желанного мужчины.

— Добрый день, мисс Леннокс.

Ее тело ожило от одного только звука его голоса.

И еще этот аромат, который внезапно окружил их… Казалось, это благоухание следует за ними повсюду, где бы ни оказывался Тейн, производя на нее необычайно странный эффект. Тейн… Его появление привело Честити в неописуемый восторг, но и заставило встревожиться.

— Наслаждаетесь?

Честити снова вспыхнула до корней волос. Неужели Тейн увидел, как она позволила кончикам пальцев ласкать выпуклости грудей? А вдруг он мог читать ее мысли — запретные мысли о нем? Само предположение об этом повергло ее в ужас.

— Честити?

— Сэр? — прошептала она, не находя в себе сил встретить его пронзительный взгляд.

— Вы наслаждаетесь приемом?

— О… да, — ответила она, принимаясь нести вздор, словно светская дурочка. — Прием просто восхитителен, но сады лорда и леди Сефтон славятся своей красотой!

— И своей фривольностью, — добавил Тейн.

Ну что она могла на это ответить? Это замечание было слишком бесстыдным. Даже при том, что Честити прекрасно знала, какие шалости происходят в этом саду во время ежегодного приема.

— Откуда вы знаете Сефтонов? — спросила она.

— Старые друзья. А вы?

— О, мои родители и брат близко дружат с ними. На самом деле я никогда прежде не была на их приеме, я здесь в первый раз, но прекрасно знакома с тем, как проходит торжество, по письмам брата.

— Почему же раньше вам не доводилось здесь бывать? — полюбопытствовал Тейн, подходя к ней ближе.

— Мы с сестрами были довольны жизнью в Гластонбери. Это наш первый приезд в Лондон за долгое время, мы не были здесь более десяти лет.

— Довольны, — эхом повторил он, понизив голос до обольстительного мурлыканья. Этот экзотический акцент вскружил Честити голову. Она вела себя как глупая наивная девчонка, но ничего не могла с собой поделать. Этот мужчина слишком сильно волновал ее. — Это действительно так? Вы и в самом деле были довольны?

Плохо замаскированное предположение о том, что она кривит душой, рассердило Честити.

— Разумеется, — надменно ответствовала она.

— Простите, если я позволил себе лишнего. Но вы должны разрешить мне высказать свое мнение. А я уверен в том, что вы бесконечно далеки от того, чтобы быть довольной своей участью. Вы жаждете чего-то иного, совершенно другой жизни, чем та, что вы сейчас ведете.

— Я очень довольна своей жизнью, сэр.

— Очень довольны? Да неужели?

Кивнув, Честити сделала шаг назад. Но Тейн снова приблизился, и она почувствовала себя загнанной в угол. Честити боялась собственного ответа, в котором послышался бы не страх, а непреодолимое страстное желание. О, глядя на Честити, этот мужчина явно не думал о ней как о невинном ангеле! Он не стал бы возносить ее на пьедестал и поклоняться ей, будто святой. Он потребовал бы от нее большего. Заставил бы заглянуть в самую глубину своей души. И вынудил бы принять то, что Честити могла там обнаружить. Он нашел бы в себе смелость увидеть ее всю, целиком, а не только эту добродетельную обертку, которую замечали остальные.

— Почему вы здесь, в полном одиночестве?

— Я не против побыть немного в уединении.

— Вы прячетесь от самой себя.

Честити вздрогнула, ощутив, как Тейн коснулся ее кожи. Это было лишь легкое, едва заметное касание кончиков пальцев к щеке, но интимность этого жеста потрясла ее. Мгновенный отклик собственного тела невероятно изумил Честити.

— Вас никогда не касались вот так, — прошептал Тейн. И подошел к ней еще ближе.

Теперь они стояли лицом к лицу. Спина Честити все еще прижималась к стволу дуба, а высокая фигура Тейна загораживала маленький кусочек солнечного света, проникавшего сквозь листву. Кончики пальцев принца снова скользнули по щеке Честити, но на сей раз он опустил голову, чтобы тонко вдохнуть аромат, исходивший от кожи за ее ухом. Наклоняясь все ниже, он скользнул вдоль ее шеи, туда, где учащенно бился пульс. И снова вдохнул… До Честити донесся еле слышный звук поглощаемого воздуха, сопровождавшийся легким прикосновением пальцев. А потом губы Тейна побежали еще ниже, к соблазнительному месту, где сходились и вздымались над платьем ее груди. К глубокому декольте над плотно облегающим тело лифом. Тейн снова вдохнул исходивший от кожи аромат. Низкое, типично мужское урчание нарушило тишину.

— Эти духи так вам подходят! Я могу представить вас сидящей перед своим туалетным столиком и наносящей эту ароматную жидкость на свою восхитительную кожу.

О боже, неужели он мог видеть то, что происходит в ее сознании? Неужели он знает, что Честити мечтала о его прикосновениях?

— Я хочу прикасаться к вам, — тихо произнес Тейн, словно на самом деле мог услышать ее мысли. — Вы должны знать это. Должны ощущать, как сильно я этого хочу.

И Честити ощущала. И тоже желала этого. Но не могла уступить. И все же то, как дыхание Тейна ласкало ее кожу, обдавая влажным жаром, то, как его губы едва не касались ее грудей, замерев у ее кожи, лишали Честити остатков воли. Ее решимость вот-вот могла быть сломлена.