— Все неизбежно. Столкнулись тучи, и прогремел гром…

Нина не удержалась и спросила:

— А Илья-пророк?

Доктор засмеялся и сказал:

— Илья-пророк ушел в отставку. — И, помолчав, добавил: — Многое теперь уйдет в отставку.

Все заговорили о чем-то непонятном. Одна бабушка ничего не говорила. А на все вопросы отвечала: «Поживем — увидим».

Как-то, вернувшись от бабушки, Катя с таинственным видом сообщила: «Бабушка сильно боится, что Колю возьмут на войну, а тетя Дунечка сказала, что его спасет молодость».

Вскоре в семье Камышиных произошло два события.

Богомольная Серафима, укладывая спать непоседливую Натку, то щипнет ее, то шлепнет. Мама, обнаружив у Натки синяки, прогнала Серафиму. Второе событие было куда значительнее: к ним в дом переехала бабушка с Колей. А Лида где-то снимала комнату, но часто оставалась у них ночевать, потому что вечерами по городу стало опасно ходить.

На сестер навалились болезни: не успели избавиться от коклюша, свалил дифтерит. Теперь им никто не приносил дорогих игрушек и сладостей. Лида помогала маме выхаживать детей. По вечерам взрослые подолгу засиживались в столовой и что-то обсуждали. Нине очень хотелось знать, о чем они говорят, но даже Лида говорила вполголоса. Бабушка, забыв про вязанье, барабанила пальцами по столу и все поглядывала на Колю.

Как-то Нина проснулась ночью, и ей показалось, что она на старой квартире, а на кухне разговаривает Петренко. Она села, прислушалась. А через минуту стояла у кухонной двери, дверь была заперта. Заглянула в замочную скважину: Петренко, только без усов, сидел у печки и, потирая руки, что-то говорил вполголоса. Мама стояла спиной к двери.

— Мамочка, открой, я только посмотрю.

За дверью послышались шаги, шепот, шорох, что-то стукнуло. Мама не сразу открыла дверь. В кухне никого не было. Мама сердито сказала:

— Сейчас же иди спать. Что за фантазии.

…Спустя много лет Нина узнала: в ту ночь Петренко пришел к ним и попросил разрешить ему остаться до рассвета. Он ничего не объяснял. Мама не расспрашивала. Накормив его ужином, она осторожно разбудила бабушку.

— Нам нет дела до его убеждений, но раз он пришел к нам — значит, у него положение безвыходное, — сказала бабушка.

Петренко ушел от Камышиных под утро.

…Дни становились тревожнее. Это чувствовали и дети, их постоянно выпроваживали в детскую: «Нам надо поговорить». Все было непонятным: куда делись сладости и масло? А главное — почему Колю взяли на войну, а он никуда не уехал? Он только сменил студенческую тужурку на военную форму. Почему бабушка, как только Коля уходит, запирается в своей комнате?

Пили чай в столовой. Бабушка у самовара, в черных, под густыми бровями глазах — тревога, но, как и всегда, в ее жестах нет суетливости, голос звучит ровно, спокойно. На другом конце стола зябко кутается в пуховую шаль мама. Все на своих местах — сестры по одну сторону стола, Лида рядом с мамой по другую. Только Колин стул около бабушки пуст. Почему взрослые молчат? Как им не надоест молчать? Нине надоело, и она спросила:

— Лида, а революция против царя?

— И против буржуев. — У Лиды на щеках появились ямочки, у нее всегда ямочки, когда она улыбается.

Чистым звонким голосом Натка сказала:

— Все буржуи сволочи, — ее плутоватое лицо сияло.

Катя и Нина испуганно посмотрели на бабушку.

Неожиданно дзинькнуло стекло, что-то чиркнуло над их головами и впилось в дверь.

— Пуля! — крикнула Лида.

Первой пришла в себя бабушка. Обычным тоном она приказала:

— Дети, в коридор!

Мама, как была в домашних парчовых туфлях, выбежала во двор. По ногам шибануло холодом. Раздался стук, мама закрывала ставни. Бабушка, опрокидывая стулья, переходила от окна к окну, закрепляя болты. Мама вернулась, потирая озябшие пальцы. Долго сидели, не зажигая огня, прислушиваясь. Кто-то тяжело протопал сапогами по тротуару. Раздался выстрел. Бабушка хотела бежать в сени, но у нее подкосились ноги, и она грузно опустилась на сундук в коридоре.

Завесили окна одеялами и уложили детей спать. Натка, обняв своего любимого безухого зайца, скоро уснула. Нина никак не могла согреться. Почему, когда чего-нибудь боишься, всегда холодно?

— Где Коля? — спросила она.

— На батарее, — сказала Катя.

Натужно заскрипела ставня. Может, ветер? А вдруг кто-то хочет открыть?!

— Катя, мне страшно!

— Пойдем. Не разбуди Натку.

Сунув босые ноги в пимы и прихватив одеяло, осторожно пробрались в коридор. Дверь в кухню закрыта не очень плотно. Бабушка, если их увидит, тотчас прогонит. Укрывшись одеялом, сестры уселись на пол за сундуком.

Сквозь сон услышали голос Коли:

— Утром город займут красные. Приказ отступать. Через два часа выезжаем. Я пришел проститься.

— О господи! Тебе нельзя бежать. — Нина не узнала бабушкиного голоса.

— Но здесь могут убить… — сказала мама.

— Катя, какие красные? Совсем красные? Или у них только лицо красное? И куда Коле нельзя бежать?

— Это все вранье! — громко сказала Лида. — Они никого не убивают, когда к ним добровольно переходят!