Шрифт:
Так я и знал.
Соседский породистый доберман, уперевшись лапами в дверной косяк, выталкивал из квартиры хозяйку, в домашнем халате и бигудях.
– Что ж ты делаешь?
– визжала та, пытаясь пробраться обратно.
– В такую погоду хорошая собака хозяина на улицу не выгонит!
Но доберман был плохой собакой.
Его хозяйка наконец-то обратила взгляд на меня.
– Помогите!
– обрадовалась она.
– Сделайте что-нибудь!
– Знаете, что?
– заговорщически обратился я к ней.
– А вы ведь многого не понимаете. Давайте-ка, я вам кое-что объясню...
Когда истерический крик хозяйки и шлепанье ее босых ног потерялись за струями дождя, я поглядел на добермана. Мы долго смотрели друг другу в глаза, потом понимающе улыбнулись, и каждый захлопнул свою дверь.
ДТП
– И как это случилось?
– лениво спросил гаишник, чиркая что-то в записной книжке.
– Вот ей-богу, командир... Я ехал как положено, на зеленый. А она вдруг откуда ни возьмись – перед самым бампером! Еще секунду назад там этой старухи не было! Вот честное слово, командир... Как на духу... Я ехал...
– Ладно, понятно, - перебил шофера гаишник, - дыхни-ка вот сюда.
Мужик послушно дунул в трубочку, продолжая ошарашенно оглядываться по сторонам. Глаза его были огромными и круглыми, как у филина.
– Кто свидетели?
– спросил гаишник, задумчиво посмотрев на чистый индикатор.
– Я!
– подскочил помятый, небритый мужичонка с полиэтиленовым пакетом, в котором позванивало что-то - наверно, пустые бутылки. Видно было, что мужичонке скучно, а тут хоть какое-то развлечение.
– Я, значит, иду, значит, по тротуару, - зачастил он, - а тут она, бабка эта, значит. Вся в черном такая, значит, и откуда только взялась, не было ее рядом, гадом буду, значит... И вдруг как остановится и, это, значит, как засмеется. "Давно тебя ждала!" - прошипела так, значит, тихо - и бегом прямо к этой машине, значит. И, это, тут, короче, он как раз на зеленый газанул...
– Документы, - перебил его сержант и принялся изучать помятый и засаленный паспорт. Мужичонка продолжал бормотать что-то про старуху, появившуюся непонятно откуда. Вдалеке послышалось завывание "скорой".
– Легки на помине, соколики, - подвел итог гаишник и сунул паспорт обратно в дрожащую с похмелья руку "свидетеля".
– Кого забирать-то? Ее, что ли?
– здоровенный санитар был не в духе.
– Еще кого-то здесь видишь?
– огрызнулся на него сержант.
– Ее, конечно! С водителем порядок. Распишись в протоколе...
– Ладно, как скажешь, - устало отмахнулся санитар, - Коля, понесли. Тя-яжелая какая!
Носилки скрипнули под грузом невесомой с виду старухи, закутанной в странный, заплата на заплате, черный балахон.
– Стоп! А это что?
– растерянно спросил санитар Коля.
На земле валялась длинная ржавая коса на переломившемся пополам деревянном черенке, до блеска отполированном ладонями.
– Ого!
– сержант сдвинул фуражку на затылок. Он обвел взглядом собравшихся и решительно рубанул воздух ладонью:
– Так. Оформлю, как вещдок. Сектантка, что ли, какая-то, непонятно... Несите ее, несите, чего встали? Очухается бабка - в больнице поговорим с ней. Хотя какое там - очухается... Кости одни да кожа. Вылитая Смерть.
Испитой мужичонка вдруг побледнел и резво юркнул в толпу.
– Стоять!
– дернулся к нему гаишник, но было поздно - пропал, растворился, словно кусок рафинада в чае.
"Скорая" тронулась и, завывая, унеслась прочь, увозя жертву. Водитель обессиленно прислонился к дверце своего "жигуленка".
– Я уж думал - смерть пришла, как занесло да завертело... а гляди ты, ни царапинки.
– Ничего, - ободрил его сержант, продолжая писать, - это ничего. Везучий, значит, долго жить будешь.
Он аккуратно обернул косу тряпкой и запихнул ее на заднее сиденье дежурной машины. Потом вдруг замер на месте и задумался о чем-то, глядя на ржавое, но с остро отточенным краем, лезвие.
ТУМАН
...Зловещий туман, гнилостная стена которого колыхалась, точно раздутое брюхо чудовища, катился по мокрой земле, подбираясь все ближе и ближе к моему дому.
Вот он скрыл деревья на опушке леса, замолчавшего, словно в ожидании чего-то ужасного. Листья зашумели, точно перед грозой - и снова все стихло. Соседский дом утонул в густом, сером, болотном мареве, волнами затопившем жухлую лужайку перед крыльцом... вход... поглотившем окна и островерхую крышу. Изо всех сил напрягая слух, я расслышал слабый отчаянный крик, и мне показалось, что я узнал голос соседа, полный боли. Грохнул одиночный выстрел, будто детская хлопушка - эха не было, губка тумана жадно поглотила звук.