– Мы работаем по той же организации, которую основал ваш город,- говорит Зоя и смотрит на Амара.
– Из же организации вышла Эдит Приор. И. . .
– Она тянется в карман и вынимает частично мятую фотографию. Она держит ее, а затем ее глаза находят меня в толпе людей и оружия.
– Я думаю, ты должна посмотреть на это, Трис,- говорит она.
– Я сделаю шаг вперед и оставлю ее на земле, а затем вернусь обратно. Хорошо?

Она знает мое имя. Мое горло сжимается от страха. Откуда она знает мое имя? И не только мое имя, мой ник, имя, которое я выбрала, когда присоединилась к Бесстрашию?

– Хорошо,- говорю я, но мой голос хриплый, так что слова еле слышно. Зои делает шаг вперед, кладет фотографию вниз на железнодорожные пути, а затем возвращается в свое исходное положение. Я оставляю безопасность нашего номера и присев рядом с фотографией, наблюдаю за ней все время. Когда я возвращаюсь, то держу фотографию в руке. На ней изображен ряд людей перед сетчатым забором, руки сложены поперек друг друга ,плечами и спиной. Я вижу ребенка похожего на Зои, узнаваемого по веснушкам, и несколько людей, которых я не знаю. Я собираюсь спросить ее, в какую точку мне надо смотреть на этой фотографии, когда узнаю молодую женщину с тусклыми светлыми волосами, и широкой улыбка. Моя мать. Что мама делает рядом с этими людьми? Какое-

то горе, боль, тоска сжимает мою грудь.

– Есть многое, что надо объяснить,- говорит Зоя.
– Но это не самое лучшее место для объяснений. Мы хотели бы взять вас в нашу штаб-квартиру. Она в нескольких минутах езды отсюда.

Все еще держа ружье, Тобиас трогает мое запястье свободной рукой, направляя фотографию ближе к лицу.

– Это твоя мать?-спрашивает он меня.

– Это мама?- говорит Калеб. Он толкает Тобиаса, чтобы посмотреть на фотографию за моим плечом.

– Да,- я говорю им обоим.

– Думаете мы должны им доверять?- говорит Тобиас мне вполголоса. Зоя не похожа на того, кто лжет. И если она знает, кто я, и знала, как найти нас здесь, это вероятно, потому что она имеет некоторую форму доступа к городу, которая означает, что она, вероятно, говорит правду о группе, в которой была Эдит Приор. А тут еще Амар, который следит за каждым движением, которое делает Тобиас.

– Мы приехали сюда, потому что хотели найти этих людей,- говорю я.
– Мы должны доверять кому-то, не так ли? Иначе мы бы просто гуляли в пустоши, возможно умерли бы от голодной смерти.

Тобиас освобождает мои запястья и опускает пистолет. Я делаю то же самое. Другие медленно следуют нашему примеру, Кристина опускает его самая последняя.

– Куда бы мы не пошли, мы должны быть свободны уйти в любое время,- говорит Кристина.
– Хорошо?

Зоя кладет руку ей на грудь, прямо над ее сердцем.

– Даю вам слово."

Я надеюсь, ради всех нас, что ее слово чего то стоит.

Я стою на краю платформы грузовика, держась за конструкцию - поддреживающее устройство для парусиновой обшивки. Мне хочется, чтобы эта новая реальность была симуляцией, которой я смогла бы манипулировать, если бы только у меня получилось разобраться во всем этом. Но это не так, и я не вижу в этом никакого смысла.

Амар жив. "Приспособтесь!" - это была одна из его любимых команд во время моей инициации. Иногда он выкрикивал её так часто, что она мне даже снилась; она будила меня как будильник, требуя от меня больше, чем я мог дать.

Приспособиться.Приспособиться быстрее, приспособиться лучше, приспособиться к таким вещам, к которым человек не должен.

Например к такому: оставить полностью готовый мир и открыть для себя новый. Или к такому: обнаружить, что твой мертвый друг оказывается жив и ведет грузовик, на котором ты сейчас едешь.

Трис сидит позади меня, на выступе, который охватывает платформу грузовика; в ее руках помятое фото. Ее пальцы зависли над изображением лица ее матери, они почти касаются его, но не до конца. Кристина сидит с одной тороны от неё, а Калеб - с другой.

Должно быть она позволяет ему находиться рядом только затем, чтобы он просто увидел фотографию. Все ее тело отпрянуло от него, сжимаясь в сторону Критины.

– Это твоя мама?- спрашивает Кристина. Трис и Калеб оба кивнули.-Она так молода здесь.

И хорошенькая тоже.- добавляет Кристина.

– Да, она такая. То есть была.

Я думал, что Трис будет говорить об этом с грустью, как если бы она страдала от воспоминаний об исчезающей красоте её матери. Напротив, ее голос раздражительный, а губы сжались в предвкушении. Надеюсь, она не питает ложных надежд.

– Дай мне посмотреть,- говорит Калеб и вытягивает руку к сестре. Спокойно и совершенно не смотря на него, она передаёт ему фотографию. Я повернулся к миру, от которго мы уезжаем - конец следов от поезда.