– Я.....это не правда? Его лицо, освещаемое луной, провисло от шока. Я заметил, что пуговицы на его рубашке неправильно застегнуты.

– Нет, говорю я.
– Я всего лишь спас тебе жизнь, вообще то.

Он хотел сказать что-то, но я перебил его.
– Можешь не благодарить меня пока. Мы берем тебя с собой. За забор.

За забором - место, которого он так сильно старался избежать, что втянул в это свою родную сестру. Так или иначе, это кажется более подходящим наказанием, чем смерть.

Смерть - это что-то слишком быстрое, слишком определенное. Там, куда мы сейчас направляемся, нет ничего определенного.

Он выглядит напуганным, но не до такой степени, как я предполагал. Мне кажется, что я понимаю, как он выстраивает вещи в своем уме: его жизнь, в первую очередь; комфорт в его мирке, созданном им самим, во вторую; и только где-то после этого - жизнь людей, которых он должен любить. Он является тем типом подлых людей, которые сами не осознают, насколько они подлы, и то, как я травлю и оскорбляю его, ничего не изменит; ничто не изменит. Вместо того, чтобы злиться, я ощущаю тяжесть и бесполезность.

Я больше не хочу думать о нём. Я беру Трис за руку и веду к другой стороне вагона, чтобы наблюдать, как город исчезает позади нас. Мы стоим плечом к плечу у открытых дверей, каждый из нас держится за поручень. Здания рисуют мрачный, неровный пейзаж на небе.

– За нами следили, говорю я.

– Мы будем осторожны, говорит она.

– Где остальные? Говорю я

– Они в первых вагонах, она отвечает.
– Я подумал, что мы должны побыть одни. Или настолько одни, как это возможно.

Она улыбнулась мне. Мы последний раз в городе и должны провести его вместе.

– Я действительно буду скучать по этому месту, говорит она.

– Правда? Говорю я.
– Мои мысли больше похожи на« Скатертью дорога ».

– Там нет ничего, за тем чем ты будешь скучать? Нет хороших воспоминаний? Она меня локтями.

Хорошо - я улыбаюсь.
– Есть несколько.

– Любые, которые не связаны с нами? спрашивает она.- Это звучит эгоцентрично .Ты знаешь , что я имею в виду.

– Полагаю, что да, Я говорю пожимая плечами.
– Я имею ввиду у меня была другая жизнь в Бесстрашие, другое имя. Я был Четыре благодаря моему инструктору по инициации. Это он дал мне имя.

– Правда? Она наклоняет голову.
– Почему я с ним не знакома?

– Потому что он мертв. Он был Дивергентом.
– Я снова пожимаю плечами, но не ощущаю какой то повседневности в этом.
– Амар первым заметил, что я Дивергент и помог мне скрыть это. Но не смог скрыть свою собственную Дивергентность и это убило его.

Она слегка коснулась моей руки, но ничего не сказала. Я неловко сдвинулся.

– Вот видишь? Я сказал. Здесь слишком много плохих воспоминаний. Я готов уйти.

Я чувствую себя опустошенным, и не из-за грусти, а из-за облегчения, всего этого напряжение вытекающего из меня. Эвелин находится в этом городе, и Маркус, и все беды и ночные кошмары и дурные воспоминания, и фракции, которые держали меня в ловушку внутри одной из версий меня. Я сжимаю руку Трис.

– Смотри, - Я говорю, указывая на удаленное скопление зданий.
– Это сектор Отречения.

Она улыбается, но ее взгляд остекленел, словно ее дремлющая часть борется за выход и распространение. Поезд шипит над рельсами, с щеки Трис падает слеза, и город исчезает в темноте.

ПОЕЗД ЗАМЕДЛЯЕТСЯ когда мы приближаемся в к забору, это сигнал от машиниста, что скоро нужно будет сходить. Мы с Тобиасом сидим в дверном проёме вагона, пока тот лениво тащится по путям. Он обнимает меня и прижимается носом к моим волосам, делая вдох. Я смотрю на него, на его ключицу, выглядывающую из под футболки, на робкий изгиб его губ, и я чувствую, как на душе становится теплее.

– Что ты думаешь об этом?
– спросил он мне на ухо.

Я вся во внимании. Смотрю на него всё время, но не как сейчас - словно он поймал меня на чём-то смущающем.
– Ничего! Почему?

– Да так, просто. Он притягивает меня ближе, и кладёт мою голову себе на плечо, глубоко вдыхая прохладный воздух. По-прежнему пахнет летом, травой, поджаривающейся в лучах солнца.

– Похоже, что мы приближаемся к забору,- говорю я.

Мне так кажется, поскольку здания исчезли, оставив нас посреди полей и ритмичного мерцания солнечных лучей. Позади меня, у другой двери сидит Калеб, обхватив руками колени. Его взгляд встречается с моим в самый неудобный момент, и мне охота закричать на самую тёмную сторону его души, чтобы он наконец меня услышал, и осознал, что сделал со мной. Но вместо этого я просто задерживаю на нем взгляд, пока он не выдерживает и не отворачивается.