Я начинаю чувствовать одышку, как будто откровения начинают прокладывать свой путь в мой разум и в мое сердце, как будто Дэвид убирает слои лжи и секретов прочь.

Я касаюсь груди, чтобы почувствовать биение своего сердца, пытаясь устоять на ногах.

– Ваш город - один из тех экспериментов для генетического исцеления, и на сегодняшний день один из самых успешных из-за частичной модификации поведения. Я говорю о фракциях.

Дэвид улыбается нам, как будто это что-то, чем мы должны гордиться, но я не горжусь. Они создали нас, они сформировали наш мир, они сказали нам, во что верить. Если они сказали нам, во что верить, а не мы дошли до этого сами, остается ли это правдой? А еще сильнее прижимаю руку к сердцу. Держись.

– Фракции были попыткой наших предшественников включить в эксперимент элемент воспитания - они обнаружили, что этой меры генетической коррекции было недостаточно, чтобы поменять поведение людей.

– Новые социальные порядки, соединенные с генетической модификацией, были определены как набиолее завершенное решение поведенческих проблем, которые были созданы генетическими повреждениями.

Улыбка Дэвида исчезает, когда он смотрит на всех нас. Я не знаю, чего он ожидал - чтобы мы улыбнулись в ответ? Он продолжает:

– Фракции позже были представлены большей части остальных наших экспериментов, три из которых в данный момент активны.

Мы пошли на многое, чтобы защитить вас, наблюдать за вами и научиться от вас.

Кара проводит руками по волосам, словно проверяя на наличие выпавших. Не найдя ничего, она говорит:

– То есть, когда Эдит Приор сказала, что мы должны найти причину дивергенции, выйти и помочь вам, это было...

– "Дивергент" - имя, которое мы решили дать тем, кто достиг желаемого уровня исцеления, - говорит Дэвид.
– Мы хотели убедиться, что лидеры вашего города ценили их.

Мы не ожидали, что лидер Эрудиции начнет на них охоту - или лидер Отречения станет говорить ей, кто они такие - и вопреки тому, что сказала Эдит Приор, мы никогда на самом деле не хотели, чтобы вы высылали нам армию Дивергентов.

Нам, в конце концов, не очень-то и нужна ваша помощь. Нам просто нужно, чтобы ваши исцеленные гены остались нетронутыми и были переданы будущим поколениям.

– То есть, вы говорите, что если мы не Дивергенты, мы повреждены, - говорит Калеб. Его голос дрожит. Я никогда не думала, что увижу Калеба на грани слез из-за чего-то вроде но это, но это случилось.

Спокойно, говорю я себе снова и делаю еще один глубокий и медленный вдох.

– Генетически повреждены, да, - говорит Дэвид.

– Тем не менее, мы были удивлены, обнаружив, что поведенческий компонент модификации эксперимента нашего города был весьма эффективен - до недавнего времени, он на самом деле немного помог с поведенческими проблемами, которые сделали генетические манипуляции так проблематичными, чтобы с них начинать. То есть, в основном, вы бы не смогли сказать, повреждены гены человека или исцелены, судя по их поведению.

– Я умный, - говорит Калеб.
– Так ты говоришь, что потому, что мои предки были изменены, чтобы быть умными, я, их потомок, не могу быть полностью сострадательным.

Я, как и каждый генетически поврежденный человек, нахожусь в рамках своих поврежденных генов. И Дивергенты - нет.

– Ну, - говорит Дэвид, поднимая плечо.
– Подумай об этом.

Калеб смотрит на меня впервые за эти дни, и я пялюсь в ответ. Это ли является объяснением предательства Калеба - его поврежденные гены? Как болезнь, которую он не может вылечить и контролировать? Это не выглядит правильным.

– Гены - это еще не все, - говорит Амар.
– Люди, даже генетически поврежденные люди, делают выбор. Вот, что имеет значение.

Я думаю о своем отце, урожденном Эрудите, не Дивергенте; мужчине, который не мог не быть умным, выбравшем Отречение, участвовавшем в пожизненной борьбе против собственной природы, и, в конечном итоге, завершивший ее. Мужчине, воевавшим с самим собой, точно так же, как я воюю с собой.

Эта бесконечная война не выглядит как продукт генетического повреждения, она выглядит полностью и чисто человеческой. Я смотрю на Тобиаса. Он настолько измотан, настолько ссутулившийся, что выглядит, словно может вырубиться.

Он не одинок в своей реакции: Кристина, Питер, Юрайа и Калеб все выглядят остолбеневшими. Кара зажала подол рубашки между пальцами и двигает большим пальцем по ткани, нахмурившись.

– Это много, чтобы обдумать, - говорит Дэвид.

Это еще мягко сказано.

Рядом со мной Кристина фыркает.

– И вы все не спали всю ночь, - заканчивает Давид, как будто не было перерыва.
– Так что я покажу вам место, где вы сможете отдохнуть и поесть.

– Подождите, - говорю я. Я думаю о фотографии в своем кармане и о том, как Зои знала мое имя, когда отдала ее. Я думаю о том, как Дэвид говорил о наблюдении за нами и учении от нас.