нибудь, чтобы помочь ей, помочь мне? Нет! Нет, все, что вы делали, это лишь принимали к сведению.

– Трис...

Он пытается дотронуться до меня, но я отталкиваю его руку.

– Не называй меня так. Ты не должен знать это имя. Ты вообще не должен знать что-либо о нас.

Дрожа, я иду обратно в комнату. Внутри остальные уже упаковали свои кровати и поставили вещи вниз. Здесь только мы, никаких злоумышленников.

Я прислоняюсь к стене возле двери и опускаю ладони на штаны, чтобы вытереть пот.

Никто не выглядит в хорошем настроении. Питер лежит лицом к стене. Юрай и Кристина сидят бок о бок, вполголоса о чем-то переговариваясь. Калеб массирует виски кончиками пальцев.

Тобиас продолжает расхаживать, грызя свои ногти. А Кара сидит сама по себе, закрыв рукой лицо. В первый раз с того времени, как я ее встретила, она выглядит расстроенной.

Брони Эрудита больше нет.

Я сажусь напротив нее.
– Ты выглядишь не так уж хорошо.

Ее волосы, обычно собранные в гладкий и идеальный узел, растрепаны. Она смотрит на меня с негодованием.

– Мило с твоей стороны говорить об этом.

– Прости, - говорю я.
– Я не это имела в виду.

– Я знаю. Она вздыхает. Я....Я из Эрудиции, ты же знаешь. Я слегка улыбнулась.
– Да, знаю.

– Нет, - Кара качает головой.
– Это единственное, чем я являюсь. Эрудит. И теперь они сказали мне, что все это лишь результат изъяна в моих генах... и сами фракции - просто психологическая тюрьма, чтобы держать нас всех под контролем.

– Прямо как говорила Эвелин Джонсон с Афракционерами.
– Она делает паузу.
– Так зачем создавать Аллигент? Зачем волноваться о том, чтобы прийти сюда?

Я не понимала, насколько сильно Кара привязалась к идее быть Аллигентом, лояльным к системе фракций, лояльным к нашим основателям.

Для меня это было просто временным удостоверением, могущественным, потому что оно могло выпустить меня из города. Для нее эта привязанность должна быть намного глубже.

– То, что мы пришли сюда, это все еще хорошо, - говорю я.
– Мы узнали правду. Разве это не ценно для тебя?

– Конечно, так и есть, - тихо отвечает Кара.
– Но это значит, что мне нужны другие слова, чтобы выразить то, кем я являюсь.

Только после смерти моей матери я ухватилась за свою Дивергенцию, как будто за руку, протянутую, чтобы спасти меня. Мне нужно было это слово, чтобы сказать себе, кем я была, когда все остальное вокруг меня рушилось. Но теперь мне интересно, нуждаюсь ли я в нем больше, нуждались ли мы когда-либо в этих словах - "Бесстрашный", "Эрудит", "Дивергент", "Аллигент", или мы можем быть просто друзьями, или любимыми, или братьями и сестрами, вместо этого определяя это выборами, которые мы принимаем, и любовью и верностью, которые связывают нас.

– Лучше проверь его, - говорит Кара, кивая на Тобиаса.

– Да, - говорю я.

Я пересекаю комнату и встаю напротив окон, таращась на то, что мы можем видеть из объединения, которое - просто больше того же самого стекла и стали, покрытия, травы и заборов. Когда он видит меня, он прекращает ходить и вместо этого встает рядом со мной.

– Ты в порядке?
– говорю я ему.

– Да.
– Он садится на подоконник, лицом ко мне, так что наши глаза находятся на одном уровне.
– Я имею в виду, нет, не совсем. В данный момент я думаю о том, как бессмысленно все это было. Система фракций, я имею в виду.

Он потирает свою шею сзади, и мне интересно, думает ли он о татуировках на своей спине.

– Мы вложили в это все, что имели, - говорит он.
– Все мы. Даже если и не понимали, что делаем это.

– Это то, о чем ты думаешь?

Я приподнимаю свои брови.
– Тобиас, они наблюдали за нами. За всем, что происходило, за всем, что мы делали. Они не вмешивались, они просто вторгались в нашу приватную жизнь. Постоянно.

Он потирает пальцами виски.
– Я догадываюсь. Но все же это не то, что беспокоит меня.

Должно быть, мой взгляд бессмыслен и недоверчив, потому что он качает головой.

– Трис, я работал в комнате контроля Бесстрашия. Там везде были камеры, все время.

– Я пытался предупредить тебя, что за тобой наблюдали во время твоей инициации, помнишь?
– Я вспоминаю его глаза, направленные к потолку, в угол. Его загадочные предупреждения, которые он еле прошипел сквозь зубы. Я никогда не понимала, что он предупреждал меня о камерах - это просто никогда не происходило со мной раньше.