Шрифт:
— Амбруасс? — проговорила задумчиво Эмильенна. — Мы иногда охотимся в тех краях, там большие леса…
Сдвинув тонкие брови, она мучительно силилась что-то припомнить.
«Что у нее, совсем памяти нет, что ли?»
Катрин хотелось крикнуть: «Зачем вы притворяетесь, будто не помните Обена? Обена, которого вы назвали красивым?» Но вместо этого она рассказала о смерти Обена.
— Сколько ему было лет, когда это случилось?
— Четырнадцать.
— Ах, значит, он был еще мальчиком! — сказала Эмильенна.
— Нет, Обен был рослый и сильный парень, на вид ему можно было дать лет шестнадцать-семнадцать.
Катрин принялась описывать наружность Обена, поглядывая исподтишка на Эмильенну. Она старалась уловить на лице девушки хоть тень смущения, которое выдало бы ее и доказало, что прекрасная амазонка помнит встречу в лесу и лишь прикидывается забывчивой. Но ни один мускул не шевельнулся на матово-белом, обычно таком подвижном и изменчивом лице, губы не дрогнули, ресницы не опустились. Видно было, что барышня растрогана печальной судьбой крестьянского мальчика, жалеет его, и только. Катрин едва не закончила свой рассказ словами: «Вы же знаете его: вы спросили у него дорогу на полянке, где он собирал хворост». Неужели Эмильенна так равнодушна к людям, так легко забывает тех, кто встретился на ее жизненном пути?
Припадок меланхолии госпожи Дезарриж затянулся. Катрин носила теперь полдник в комнату Эмильенны. Она надеялась, что разговор об Обене больше не возобновится. Иногда, если погода позволяла, девочка отправлялась со своим подносом в парк, под сень голубого кедра. И здесь однажды, снова нарушив свое привычное молчание, Ксавье вдруг сказал:
— Знаешь, Эмильенна, мне кажется, что брат Катрин Обен… мне кажется, что ты его знала…
— Я?..
Эмильенна казалась глубоко изумленной. Катрин поспешно встала со стула и сказала, что должна идти помогать госпоже Пурпайль. Но Эмильенна удержала ее за передник: — Не уходи! Ты слышишь, что говорит мой брат?
Еще бы она не слышала! Но каким образом этот молчальник Ксавье мог знать такие вещи? Откуда ему было известно, что его сестра встретила Обена в лесу? Теперь, глядя на него, можно было подумать, что он не проронил ни слова. Рассеянно уставившись в пространство, он жевал шоколадное пирожное.
— Объясни, пожалуйста, что ты хотел сказать, — приказала Эмильенна.
Ксавье продолжал неторопливо жевать; затем облизал по очереди, один за другим, все десять пальцев. Темные глаза Эмильенны загорелись гневом при виде подобной медлительности. Наконец Ксавье решился:
— Ты вернулась однажды с охоты в Амбруасском лесу и рассказала, что заблудилась. Выехав на поляну, ты увидела там юношу с вязанкой хвороста. Ты спросила у него дорогу, и он объяснил тебе. Уезжая, ты захотела узнать, как его зовут… И он ответил, но ты плохо расслышала имя, потому что он произнес его совсем тихо: Овен, Опен… — ты так и не поняла…
Кровь прилила к бледным щекам Эмильенны. Она повторила:
— Обен… Обен… — и, повернув голову к Катрин, неподвижно стоявшей перед ней, спросила:
— Ты думаешь, это был твой брат?
Катрин молча кивнула головой.
— Но ведь Амбруасский лес велик, там много полян и вырубок, и не один дровосек собирает там хворост.
Тогда Катрин повторила то, что рассказал ей когда-то Обен о своей встрече с прекрасной амазонкой.
— Он был так счастлив, мой брат, когда вы поцеловали его!
Щеки Эмильенны по-прежнему пылали огнем, и от этого несвойственного ей румянца глаза ее блестели еще ярче. Лицо напряглось и стало жестким.
— Когда я… Но это же ложь!..
Эмильенна произнесла эти слова негромко, но так резко, что они отозвались в ушах Катрин как крик… «Она смеет называть моего брата лжецом!»
— Он мне так сказал, — ответила она. — Обен мечтал жениться на вас, когда станет взрослым…
Смех Эмильенны хлестнул Катрин, словно удар бича.
— У твоего брата было слишком богатое воображение! — сказала она холодно и насмешливо.
Катрин показалось, что земля уходит у нее из-под ног. Это было уж слишком! Так оскорбить память ее умершего брата!
— Извините, барышня, — тихо проговорила девочка, — мадам Пурпайль ждет меня.
Она круто повернулась и быстро зашагала к дому. На повороте аллеи Катрин бросила последний взгляд на молодых господ. Ксавье взял с подноса еще одно пирожное и с невозмутимым видом сунул его в рот. Эмильенна порывисто нагнулась, сорвала с клумбы цветок и стала покусывать кончик стебля.
Глава 41
На следующий день Катрин замотала кисть левой руки полотняной тряпкой.