Ты отнеслась к своей новой работе так же ответственно и скрупулёзно, как делала это всю жизнь. Ты выдраивала квартиру до блеска до тренинга и после него, не позволяя мне остаться, чтобы тебе помочь и лишь когда совсем ослабла, просила меня перед уходом достать пылесос из коробки. Твоя квартира всегда пахла чистотой и уютом, а после каждого тренинга меня ждал вкусный обед или ужин, приготовленный твоими руками.

Последние годы тебе стало трудно ходить и ты перестала покидать квартиру. Твоя жизнь всё больше замыкалась в пространстве тахты, журнального столика и стоявшего на нём телефона. Потребность посещать тебя в дни, когда у меня не было тренингов, увеличивалась и тогда я, приехав в очередной раз, сказал:

– Мама, пришла пора съезжаться поближе. Давай поменяем твою квартиру на мой район.

– Я жила здесь большую часть жизни и здесь помру, – ответила ты. – Если мне будет совсем плохо, я позвоню и ты приедешь.

– Мама, а вдруг надо будет срочно приехать? И тебе, и мне будет удобнее, если ты будешь где-то рядышком.

– А о людях, которые ходят к тебе, ты подумал? Как по-твоему, захотят ли они ездить на твою окраину? – ответила ты.

И была права – хоть я и любил Оболонь, где жил тогда, для работы с людьми, приезжавшими ко мне из других городов, этот район подходил меньше. Внутренне я радовался тому, что ты хочешь любой ценой сохранить наше родовое гнездо, однако продлить твою жизнь мне хотелось больше.

Купить квартиру рядом с тобой для меня было слишком дорого и тогда я начал приезжать к тебе чаще, доставляя продукты и рассказывая, как можно преодолеть твои болезни – и когда ты прислушивалась ко мне, тебе, действительно, становилось легче. Увы, ты так и не привыкла к мысли о том, что временное улучшение, которое наступало после наших бесед и медитаций – это не подаренное мной облегчение, а закономерный результат твоего собственного внутреннего усилия.

За сорок дней до твоего семьдесят шестого дня рождения ты позвонила мне и сказала:

– Приезжай скорее. У меня отнялись ноги – я едва успела добраться до тахты, чтобы тебе не пришлось меня таскать.

Я тут же оставил свои дела и поехал к тебе.

Отперев дверь своим ключом и зайдя в комнату, я спросил:

– Скорую вызвала?

– Ну как я её вызову – кто ж ей открывать будет? Ты и вызывай.

Я вызвал скорую, сел рядом с тобой, обнял тебя и прижался головой к твоим золотистым волосам, на которых никогда не видел ни единого следа седины. Недаром же тебя назвали Светланой…

К моменту приезда неотложки ты уже потеряла сознание. Врачи выставили меня за дверь и начали работать дефибриллятором, а когда я снова зашёл, всё было кончено.

Скорая уехала, я сел рядышком с ещё теплым телом и вспомнил, как я обиделся на тебя за то, что в школьные годы ты обозвала меня предателем, узнав, что я пожаловался на твою строгость друзьям. Как я понимал сейчас твои чувства – ведь тебе, как и любой другой маме, хотелось быть лучшей в мире для своего ребёнка!

И тогда я закричал тебе, неподвижно лежавшей на тахте: «Ты – лучшая мама в мире!». И разрыдался из-за того, что не успел сказать тебе это раньше…

Прошла неделя. Когда боль утраты немного утихла, ты явилась ко мне в медитации и сказала:

– Прекрати страдать. Мне уже хорошо, а себе ты этим не поможешь.

– Мама, я люблю тебя!

– Я тоже очень сильно тебя люблю. Я рада, что у нас была такая замечательная жизнь.

– Это верно, – впервые после твоих похорон улыбнулся я.

Ты сидела рядом – в тёмном костюме, белой блузке и красных туфельках на каблучке – своём любимом торжественном наряде. На твоей груди сверкала медаль – такой я тебя видел только на фотографии, сделанной в день награждения на работе. В последнее время ты стеснялась своей медали и прятала её подальше – ведь на медали было изображение героя советских времён. Но в этот раз мне показалось, что медаль выглядит как-то по-другому.

– Прости меня за то, что я не заезжал к тебе несколько дней перед твоей смертью, – сказал я.

– Не вини себя. Лучше сожаление об утраченном, чем разочарование в найденном.

– Почему ты ушла так рано? Почему не позволила мне исцелить тебя?

– Ты же видел, в каком я была состоянии – еле ходила. Да, когда я прислушивалась к твоим рекомендациям, мне становилось легче – но я не стала бы следовать им постоянно. А тебе надо было дописывать книгу, доделывать свой ремонт – ну не мог же ты сидеть со мной с утра до вечера.

Пойми – иногда гораздо проще начать новую жизнь, чем продолжать цепляться за старую. Всегда лечи только тех, кто этого хочет.

И прекрати, наконец, страдать – лучше напиши о нашей беседе в одном из своих рассказов.

Мы помолчали. Твои глаза светились радостью и счастьем, лицо выглядело молодым и свежим и я начал понемногу успокаиваться.

– Я помогу тебе использовать мой уход наилучшим образом, – продолжила ты.

– Некоторые гены, которыми я тебя наделила, были хороши для выживания в прошлом, однако они не годятся для нового времени. Я не допущу, чтобы они мешали в твоей работе и поэтому заберу их с собой. А твои небесные наставники заменят их тем, чем посчитают нужным. Договорились?