– Итак, я буду давать тебе задания, а ты будешь их выполнять. Но смотри: надо делать все точно.

– В первый день – а может быть, в первый месяц, как справишься, – ты будешь учиться смелости. Ты найдешь свою смелость.

И с утра следующего дня Агао стал тренировать свою смелость. Он взлетал на воздушном шаре и прыгал оттуда с одеялом вместо паруса. Он катался по бурному морю на доске. Без воды он уходил на целый день в пустыню. Он охотился на тигров с одним копьем. И через месяц учитель сказал:

– Хорошо. Ты действительно стал смелым. А теперь ты будешь учиться трусости.

И целый месяц Агао ходил ночами смотреть на страшные пляски драконов посреди пустыни – драконов, которых никто не мог победить, и где смелость была не нужна. Он спускался в глубины моря и смотрел на животных, никогда не видевших света. Волшебник показывал ему целые деревни и города, погибающие от таинственных болезней, где смелость была ни к чему. Через месяц он сказал:

– Теперь ты, наверное, понимаешь, что смелость не везде годится, и есть вещи, которые сильнее тебя.

– Да, я понимаю.

– Тогда подумай, как можно быть и смелым, и трусливым одновременно.

Через три дня Агао пришел к нему и сказал:

– Я думаю, я понимаю.

Волшебник посмотрел в его глаза и кивнул:

– Мне тоже так кажется.

После нескольких дней отдыха он дал Агао новое задание:

– Теперь ты будешь учиться быть веселым.

Несколько недель Агао провел на ярмарках, праздниках смеха, в цирках, где выступали лучшие клоуны и скоморохи. Каждый день он выдумывал по семьдесят шуток и пятьдесят пять анекдотов. Это было совершенно потрясающее время. Но однажды волшебник сказал:

– Хватит. Теперь учись грустить.

И Агао принялся ходить по пустым лесам (тогда уже началась осень), по берегу холодного моря, по пустыне и думал, думал о всяких печальных вещах: о том, как настает осень, как скучают о нем его родители, как сам он о них скучает, о том, что такое печаль и грусть.

Когда через пять недель он пришел рассказать, что он понял, волшебник сразу же приказал:

– А теперь – спокойствие.

И они стали ходить вместе на веселые ярмарки и сохранять спокойствие там и в самые печальные места – чтобы и там быть спокойными. Уже через три недели учитель решил: «Пожалуй, хватит».

– Твое новое задание, – объявил он ему через несколько дней, – будет потруднее. Ты пойдешь в небесный дом и узнаешь, людчи умирают или нет.

Агао пошел в небесный дом. Отворив огромную дверь, которая одновременно была безмерно тяжелой и воздушно-легкой, он попал на первый этаж, где жило Солнце.

– Скажите, – спросил Агао, – людчи умирают или нет?

– Нет, – ответило Солнце, – людчи не умирают. Они исчезают, как я это делаю каждый вечер, а потом появляются, как я это делаю каждое утро.

– Спасибо, – сказал Агао. Он попрощался и поднялся на второй этаж. Там веселой гурьбою жили звезды.

Да, – сказали звезды, – людчи умирают. Как звезда: если она упадет или погаснет, она уже никогда не засияет снова.

– Спасибо, – поблагодарил Агао и поднялся на третий этаж, где жила луна.

– Нет, – сказала луна, – людчи не умирают. Они становятся старше, уменьшаются, дряхлеют, как я, а потом исчезают, но через день возрождаются маленькими – как я – и потом растут, растут…

– Я понял, – сказал Агао и поднялся еще выше. На четвертом этаже его ждала роза.

– Людчи умирают, – прошелестела роза. – Когда они умирают, они плохо пахнут. От плохого запаха гибнет все! Людчи не могут возвращаться из царства смерти.

Тогда Агао медленно спустился и вышел из небесного дома. Когда он вернулся к волшебнику, тот спросил его:

– Ну, что ты понял?

– Те людчи, которые как звезды и роза, – они умирают. А те, которые как Солнце и луна, – нет.

– Правильно, – сказал волшебник. – Твоим следующим заданием будет вот что: тебе нужно спуститься в пещеры подземного царства и узнать, где прячется иголка твоей жизни.

И вот Агао спустился в подземное царство. Он зашел в первую пещеру. Как тесно было в ней, как странно было в ней! На Агао сразу оказалось надето какое-то огромное количество очень толстых и тяжелых вещей. Они были немного похожи на те, которые дал ему с собой оградитель, но еще толще и тяжелее. В ушах у него оказалась вата, сквозь которую он почти ничего не слышал. В глазах замелькали какие-то блики, хотя на глазах были тяжелые очки с темными стеклами. Сверху давило так, будто болела голова. Сама голова была замотана в длинные пушистые шарфы. Агао прошелся по пещере; там был полумрак. Потом он вышел и отряхнулся: ф-фух!