Соскользнула и упала на лицо белая прядь волос.

Все было. И ничто уж не вернет ни Лианэй, ни Губерта, ни Вэя, никого…

Ким резко остановился. Боль, копившаяся в нем все эти годы, боль, которой он ни разу не давал нормального выхода, сейчас рвалась наружу, и эльфу казалось, что он умрет на месте, если не выплеснет это хоть как-то…

Он быстро скинул плащ, отстегнул рюкзачок с девочкой, поднялся на ноги, и отошел на сотню футов в сторону, к ручью. Закрыл глаза — перед внутренним взором тут же возникли лица самых дорогих, самых близких ему разумных — учителя, сестры, и друга.

Киммерион упал на колени, и глухо, отчаянно разрыдался.

Он плакал долго и неумело. Впервые в жизни. Нет, слезы были и раньше — непрошенные и ненавистные, от боли, которую не удалось выдержать. Злые, колючие — от обиды и злости. Тихие и болезненные — когда он пытался оплакать сперва Лианэй, потом Губерта, а потом Вэйлианесса. Но вот так вот, выплескивая всю боль и отчаяние, Ким плакал впервые.

Спустя десять минут он поднял голову. Слезы иссякли, и боль отступила, сменившись тихой, светлой грустью…

Умывшись, эльф вернулся к малышке, застегнул рюкзачок, накинул плащ, и побежал дальше.

Примерно через два часа он заметил первых лесных Стражей. Двое эльфов, практически неразличимые в маскировочной одежде, таились среди ветвей. Ким фыркнул, и совершенно бесшумно прошел мимо них, надежно укрытый, во-первых, трофейным плащом лигиста, который обеспечивал куда лучшую маскировку, и, во-вторых — способностями вампира. Один из стражей подозрительно покосился в его сторону, но этим все и ограничилось.

Незамеченный никем, Киммерион вышел к поселению.

Кажется, здесь не так безопасно, как я надеялся, — это была первая мысль, пришедшая в голову.

Здесь явно готовились к войне. Все мужчины ходили с оружием и в легких доспехах — хотя бы толстых кожаных куртках. Многие женщины — тоже. На улице не играли дети, под деревом несколько молодых эльфов мастерили стрелы — в гораздо большем количестве, чем необходимо в обычной жизни. Присмотревшись, скрипач разглядел, что стрелы были не охотничьи, а боевые.

В поселении, даже если готовится война, у малышки есть шансы выжить, а вот если она останется с нами — то вряд ли, — подумал Ким, и осторожно направился к дому Тиннавэля, расположенному на ветвях большого ясеня.

И замер, проклиная все на свете.

Дверь дома распахнулась, и на помост, настланный между двумя нижними ветками, вышел светловолосый эльф. В коричнево-зеленом плаще с капюшоном, опущенным на лицо, и с шарфом. Воин Лиги Теней. Вслед за ним появился и Тиннавэль, одетый как глава Лесной Стражи. Киммерион отметил, что лицо старого друга было мрачным, да и в спину лигиста он смотрел, мягко говоря, без теплых чувств.

Может, еще не все потеряно.

Лигист обернулся, и что-то сказал Тиннавэлю. Тот коротко кивнул. Эльф усмехнулся, шагнул вперед, игнорируя веревочную лестницу, спрыгнул прямо под тень ясеня, и исчез.

Лесной Страж несколько секунд смотрел ему в след, потом коротко выплюнул что-то, явно нецензурное, развернулся, и ушел в дом.

Пользуясь моментом, Ким молниеносно бросился к стороне дерева, обращенной к лесу. Если он правильно помнил, там должно было быть дупло, в котором вполне можно было спрятать малышку. А через час она проснется, и ее обязательно услышат…

Дупло и правда было. Эльф отстегнул рюкзачок, осторожно положил девочку в дупло — она сонно агукнула, но так и не проснулась. Вновь накинул плащ, который пришлось сбросить, чтобы снять лямки, обернулся…

…и инстинктивно подался назад, пытаясь избежать прикосновения холодной стали к обнаженному горлу.

— Киммерион?! — глаза Тиннавэля изумленно расширились.

Скрипач мысленно выругался. Вот уж что было бы сейчас некстати, так это объяснения со старым другом.

— Ну, здравствуй, — усмехнулся он.

Взгляд Лесного Стража быстро скользнул по седым волосам Кима, потом по его одежде… и всякая радость мгновенно исчезла из его глаз.

— Так значит, ты теперь в Лиге… — тяжело проговорил он. — И что привело тебя сюда? Ты здесь по приказу Идущего, или кого-то из высших посвященных Тени?

— Нет, я… — начал скрипач, только тут подумав, что плащ лигиста мог сослужить ему и дурную службу.

— Значит, они не знают, что ты здесь? — в глазах Тиннавэля загорелись нехорошие огоньки.

— Тин, послушай, я…