* Оригинал в РГАЛИ, ф. 2040, оп. 2, ед. хр. 176, л. 1-2.

ПРИЛОЖЕНИЕ 3

Отрывок из статьи Апостолова

Ниже я привожу отрывок из статьи Апостолова «О некоторых принципах музыкальной

критики» (Сов. музыка, 1949, № 8, с.11-12). Его пространная статья направлена в первую

очередь против моего отца (хотя этот факт и не сразу бросается в глаза). Мне хочется

обратить внимание читателя на очень интересное употребление слова «ложный» (дважды

встречающегося в приводимом мною отрывке). Похоже, что этот эпитет представляет

собой знак, которым помечают чужого. Спустя три месяца после опубликования статьи

Апостолова этим же термином – уничтожая Локшина – воспользуется Хренников на

Третьем композиторском пленуме.

Необычайно интересно также употребление Павлом Апостоловым слов «грехи» и

«индульгенция» применительно к моему отцу. Все это, безусловно, материал для

лингвиста и психолога.

« <…> Небезинтересно привести и другой пример: обсуждение на

собрании той же секции* «Алтайской сюиты» для симфонического

оркестра композитора А. Локшина. Казалось бы, программный замысел,

навеянный народным эпосом о битвах и богатырских подвигах, должен

был вдохновить композитора на создание яркого монументального

произведения в мужественном характере «былинного» повествования.

Но композитор решил задачу совсем в ином, искусственно надуманном

плане. Сюита состоит из шести оркестровых миниатюр общей

длительностью не более 20 минут. Неоправданный миниатюризм,

противоречащий эпическому сюжету, фрагментарность формы,

модернистический язык, копирующий красочную звукопись

импрессионистов – все это свидетельствовало о явном разрыве между

* Имеется в виду секция симфонической и камерной музыки в Союзе

композиторов.

народно-эпическим сюжетом и его музыкальным воплощением. Сама

программность оказалась претворенной весьма условно. Цельная

фабула распалась на отдельные, по существу, бессюжетные картинки-

кадры.

Изломанные интонационные ходы, нагромождение пряных

диссонансов, вычурность и искусственность образов, всё это, казалось

бы, с полной очевидностью говорило об ошибочном художественном

замысле автора, о ложном стремлении решить народно-эпическую тему

в экзотическом, эстетски-импрессионистском плане. Слушатели сюиты

были явно озадачены, и автор вынужден был проиграть произведение

вторично.

Итак, А. Локшин не сумел решить взятую им народную тему в духе

социалистического реализма. Автор выступил не как воинствующий

публицист, проповедующий художественными средствами

прогрессивную идею народности, но как эстет, любующийся

«экзотической оригинальностью» фольклорных образцов.

Однако обмен мнений о сюите, игнорируя принципиальную постановку

вопроса, показал слабость нашей критики и дезориентировал

заблуждающегося композитора. Аполитичность, теоретическая

беспомощность, формально-эстетский подход проявились в ряде

выступлений. Композитору приписывались «тонкий вкус»,

«влюбленность в звуки» и «необычайная талантливость».

Восторженным перечислением этих личных качеств автора

выступавшие товарищи подменили научно-эстетический анализ

программного содержания и его музыкального воплощения.

Врожденная талантливость как бы окупала все грехи автора; ему все

прощалось во имя этого завидного качества, превращающегося в некую

индульгенцию.

Ссылки на талантливость того или иного автора, уводящие от

конкретного анализа его музыки, довольно часты в музыкальной среде.

Но что такое талантливость? Может ли быть талантливым

произведение, в котором нарушен основной закон музыкально-

прекрасного: отсутствует «полное согласие идей и формы»

(Чернышевский)? Добролюбов определял талант, как «умение

чувствовать и изображать жизненную правду явлений». Товарищ

Жданов говорил, что «...народ оценивает талантливость музыкального