Пожалей меня, спаси от бед, Култай!

Кебанаком ты меня укрой своим,—

Этим дуракам в обиду не давай!

Страха смерти ради — ты на склоне дней

Не предай меня врагам семьи моей, —

Спрячь меня от них, сиротку пожалей!..

Двое верховых со стороны байги

Подъезжают к ним, как злобные враги.

И плетьми Ядгару-сироте грозят.

Он от них в испуге пятится назад.

— Бабаджан, они убить меня хотят! —

Так шептал сиротка, разумом смутясь,

За кушак Култая мнимого держась.

Перейдя предел жестокости своей,

За Ядгара взялись двое тех людей:

— Хватит нам о ханстве препираться с ним,

С этим сосунком покончим поскорей!

«Вот как с ребенком поступают злодеи!» — подумал Алпамыш. Не стало его терпения и, к подъехавшим обращаясь, так он сказал:

— И у него ведь когда-то отец был, а теперь — сиротою остался он. Можно ли сироту избивать?! Оставьте его, — поезжайте на байгу — веселиться продолжайте! — Схватил он одного из джигитов за кисть руки, — подумал тот: «Э, да ведь это — настоящий батыр!» Косточки затрещали в руке у него, слезами глаза налились, попытался он вырвать кисть свою — не удавалось. А Култаю-Алпамышу мысль пришла: «Лучше пусть настоящей силы моей не узнают они!» Отпустил он руки всадника, подарил ему и товарищу его двух козлов, на козлодрании добытых, — сели джигиты на коней — уехали, друг другу сказав: «Человек человека, оказывается, сколько ни знал бы, все-таки не знает: кто думал, что Култай силой такой обладает!»

А Ядгар мнимому деду Култаю так сказал:

— Милый дед, позволь-ка слово мне сказать:

Вижу я, ты хочешь смерти избежать.

Но нельзя ль, однако, правду мне узнать?

Ты меня от двух насильников отбил.

Если бы Култаем истинным ты был,

Где б такую силу ты, старик, добыл?

Ты ж ему все пальцы чуть не раздробил!

Не родной ли ты отец мой, Алпамыш?

Если так, — напрасно ты со мной хитришь!

Мнимый дед Култай-Алпамыш, так ему ответил:

— Словно нитка бус жемчужных порвалась,

При тебе роняю слезы я из глаз.

Кровь моя в груди от боли запеклась.

Я тебя, ягненок дорогой мой, спас,

Но смогу ль спасти в другой недобрый час?

Что поделать! — скорбь — один удел для нас!

Ты меня отцом не называй, Ядгар, —

Молод твой отец, а я, как видишь, стар.

Бедный твой отец в зиндане у врагов.

Если б он из вражьих вырвался оков,

Неужели б он не выручил тебя?

Алпамыш-батыр, отец твой, не таков!

Если б только он из плена убежал,

Кто б ему к тебе примчаться помешал?

Как бы он тебя к своей груди прижал,

Как бы он тебя, лаская, утешал!

Сына дорогого всей душой любя,

Если бы вернулся он из дальних стран,

Разве на руках не внес бы он тебя

В тойхану, где справить свадьбу с Барчин-ай

Хочет пёс-Ултан, бесчестный негодяй?

Если б твой отец явиться мог, то — знай —

Головы б лишился на пиру Ултан.

Но в земле калмыцкой, заточен в зиндан,

Он скончался в муках, Алпамыш-султан!

Такие слова услыхав, подумал Ядгар: «Оказывается, я тоже деда-Култая не знаю. Оказывается, наделен силой чудесной он! Надо мне с ним в укромном месте поговорить. Ни за что мать свою не отдам Ултану! Не стану дожидаться я прихода отца, — сам накажу негодяя!» И так сказал Ядгар:

— Дедушка, давай в сторонку повернем, —

По душам с тобой пошепчемся вдвоем:

Как бы не узнал собака-Ултантаз,