Шрифт:
Она осторожно обвела глазами полупустой зал кафе, выдержанный в строгом классическом стиле.
Приглушенный свет, белые стены с гравюрами, крахмальные скатерти на столах, тихие аккорды фортепианной музыки со сцены. За роялем – пианист во фраке, немолодой уже мужчина с серьезным бледным лицом. Да, все вроде бы тонко и аристократично, только напрягает немного. Выпячиванием аристократичности и напрягает. И стены слишком белые, и скатерти невообразимо крахмальные, и пианист похож не на живого человека, а больше на восковую куклу. Хоть бы улыбнулся, что ли…
– А вон там, смотри, мальчики-мажоры обедают… – хищно прищурилась взглядом в дальний конец зала Поль. – Да не оглядывайся так откровенно, чего ты…
– А почему ты решила, что мажоры? Они же к нам спиной сидят!
– Так сразу же чувствуется… От них денежным духом по всему залу веет! У меня на такие вещи нюх, как у собаки, я шестым чувством его улавливаю. Так и буду, наверное, всю жизнь одним только нюхом пробавляться… У тебя, кстати, телефон в сумке звонит.
– Ой, это же мама, наверное! – неуклюже закопошилась она в примостившейся на спинке стула сумке. – Я ей обещала после экзамена позвонить и забыла!
– Ну как, Сань, сдала? – коротко и делово прозвучал в трубке мамин голос.
– Да, мам, сдала, все в порядке! Правда, на тройку…
– Молодец, доча! Отстрелялась! Поздравляю! Ну и когда уже?
– Что «когда», мам?
– Когда ехать, сказали?
– Куда ехать, мам?
– Здрасте, «куда»! В Англию же, в Лондон! Ты же сама говорила – сразу после сессии!
– А… А, ну да… Да, сказали…
Видимо, у нее было такое вусмерть обалдевшее перепуганное лицо, что Поль перестала жевать, сидела, беспомощно выставив перед собой нож с вилкой. Потом сглотнула, трусливым осторожным движением положила столовые предметы на скатерть, втянула голову в плечи.
– Так я не поняла, когда ты уезжаешь? – снова влетел в ухо настойчивый мамин голос. – Я надеюсь, не сегодня?
– Н… Нет, не сегодня…
– Завтра, значит?
– Да… Да, мам, завтра…
– Ага, ага… Ну так собираться же надо… По магазинам походить, приодеться поприличнее… Давай сейчас в городе встретимся? Ты где?
– Я в кафе. В «Мадриде».
– Ох, черт… Я же не могу сейчас! Проклятая работа, вечно у меня времени на тебя нет! Давай дуй сама ко мне в магазин, я тебе денег дам!
– Не надо, мам… денег.
– Это почему?
– Ну… Ты же мне давала, у меня еще есть… Мне хватит…
– Еще чего! Что у тебя там есть, копейки! Давай приезжай!
– Мам, я…
– Погоди, Санька! У меня тут над душой стоят… Погоди минутку…
Мамин голос отдалился слегка, зазвучал раздраженно в того, кто так удачно встал «над душой». Молодец этот «кто», спасибо ему за паузу-передышку…
– Ой, Санька, не надо пока приезжать, отбой! Ко мне в магазин завтра проверяющие из санэпиднадзора нагрянут! Спасибо, мой человек предупредил… Теперь всю ночь придется сидеть, бумаги подчищать… А потом еще с проверяющими целый день валандаться, прямо голова кругом… Все, Санька, пока, до связи! Если сумею вырваться, деньги прямо в аэропорт привезу. Когда рейс?
– Я… Я не знаю… Я сейчас в деканат позвоню… Там накладка какая-то…
– Ну что ж ты у меня такая несобранная, Сань! Завтра лететь, а ты не знаешь, когда рейс! Сразу мне перезвони потом, поняла?
– Да, мам. Перезвоню.
– Ну все, жду…
– Поль! Поль, что мне делать? – нажав на кнопку отбоя и с силой сжимая тельце телефона в ладони, простонала она. – Как же я могла забыть про эту дурацкую легенду с поездкой… Надо что-то делать, Поль!
– Да погоди, не истери. Сейчас что-нибудь придумаем, – хватаясь за нож с вилкой и нацеливаясь глазом на отбивную, деловито проговорила Поль. – Раз уж начала с вранья, надо враньем и продолжить. Другого выхода у тебя все равно нет.
– Да, другого выхода у меня нет! Не могу же я признаться, кому ее честно заработанные двести тысяч отдала! Если она узнает… Ой, нет, лучше не надо…
– Значит, не узнает, если не надо.
– И что мне теперь делать?
– Что делать, что делать… Значит, и впрямь тебе уехать надо.
– Куда? В Англию?
– Ну, можно и в Англию, конечно, если у тебя еще две сотни есть… А можно и не в Англию…
– А куда?
– Так сама придумай куда. Делов-то. Это вообще уже детали. Главное, надо вовремя смыться.
– Да… Да, пожалуй, это выход… Фу, завралась, как противно… Прямо сама себя ненавижу!
– А ты как хотела, милая моя? Добрые дела всегда бывают наказуемы! За свои душевные порывы надо платить, хотя бы и чувством ненависти к себе. Все в этом мире взаимосвязано…
– Поль, мне сейчас не до философии!
– А чего ты на меня-то злишься? Тебе сейчас не злиться надо, а домой бежать да котомку в дорогу собирать! Давай доедай свою отбивную и вали!
– Да не могу я есть…
– Так давай я съем, в чем проблема?