Утром у нас тут произошла маленькая сцена. После завтрака Берримор попросил сэра Генри уделить ему несколько минут, и они прошли в кабинет. Я остался сидеть в бильярдной, куда попеременно доносились раздраженные голоса баронета и дворецкого. Я, конечно, очень хорошо представлял смысл происходящего между ними разговора. Прошло не так много времени, и сэр Генри, открыв дверь, попросил меня войти.

– Берримор полагает, что мы злоупотребили его доверием, – сообщил мне сэр Генри. – Он считает, что, отправившись на поиски его шурина, мы поступили нечестно. Он говорит, что рассказал нам все по доброй воле.

Дворецкий, бледный, но собранный, стоял перед нами.

– Я, может быть, немного погорячился, – произнес он. – Если так, то прошу вас простить меня. Но я очень удивился, услышав сегодня утром, что два джентльмена ходили ночью на болота ловить Селдона. Как бы там ни было, но ему и без того хватает несчастий. Мне не хотелось бы становится для него источником дополнительных бед.

– Вы не правы. Если бы вы действительно рассказали нам все по доброй воле, то могли бы обвинить нас, – возразил баронет. – Но ведь все произошло совсем не так. Мы вынудили вас, даже, точнее, не вас, а вашу жену, признаться. Вам, собственно говоря, ничего не оставалось делать.

– Если бы не жена, я бы ничего вам не сказал, сэр Генри. Ведь, признайтесь, я молчал, не произнес ни слова.

– Поймите, Берримор, этот человек опасен для общества. Возле болот живут люди, а дома здесь находятся далеко друг от друга, так что вздумай ваш шурин напасть на кого-нибудь – и люди окажутся беззащитны перед матерым убийцей. Взять, к примеру, Стэплтонов. Ну, какое они могут оказать сопротивление? Нет, нет, пока Селдом не окажется вновь за решеткой, здесь спокойно никто спать не будет.

– Он ни на кого не собирается нападать, сэр. Я даю вам честное слово, что он совершенно безопасен. Более того, он никогда больше не вернется сюда. Поверьте мне, сэр Генри, пройдет всего несколько дней, мы все подготовим, и он уедет отсюда в Южную Америку. Ради Бога, сэр Генри, умоляю вас, не доносите о нем в полицию! Его уже практически не ищу. Дайте ему дождаться парохода. А если вы сообщите о нем, у меня и у моей жены будут неприятности. Прошу вас, сэр, не ходите в полицию.

– Что скажите, Уотсон?

Я пожал плечами.

– Если он уберется из страны, то избавит налогоплательщиков от дополнительных расходов.

– Ну, а что, если ему вздумается напасть на кого-нибудь перед отъездом?

– Он не сумасшедший, он не сделает ничего подобного, сэр! У него есть и еда, и все необходимое. Зачем ему идти на преступление, ведь он тем самым выдаст себя.

– Справедливо, – заметил сэр Генри. – Ну, так что же, Берримор, мне с вами делать?… Ладно.

– Да благословит вас Господь, сэр. Спасибо вам, от всей души благодарю вас. Если бы вы обратились в полицию, его бы непременно схватили, а моя жена этого бы не перенесла.

– Выходит, Уотсон, мы с вами помогаем укрывать опасного преступника. Правда, после того, что нам сказал Берримор, мне будет сложно заставить себя пойти в полицию. Хорошо, тема закрыта. Вы можете идти, Берримор.

Пробормотав несколько слов благодарности, дворецкий направился к дверям но, внезапно повернувшись, снова подошел к нам.

– Вы очень добры к нам, сэр, и я хочу отплатить вам тем же. Мне кое-то известно, сэр Генри. Возможно, мне следовало бы сообщить вам уже давно, но я обнаружил это совсем недавно. Я никому ни слова не говорил об этом, поскольку имеет отношение к гибели бедного сэра Чарльза.

Баронет и я, вскинув головы, посмотрели на Берримора.

– Вы знаете, как он погиб?

– Нет, сэр, этого я не знаю.

– Тогда что же вам известно?

– Мне известно, почему в тот момент он стоял у ворот. Он должен был встретиться с какой-то женщиной.

– С женщиной? Он?

– Да, сэр.

– И вы знаете ее имя?

– Нет, не знаю, сэр. Но её инициалы “Л. Л.”

– Но как вам стало это известно, Берримор?

– Видите ли, в то день, утром, ваш дядя получил письмо. Как у человека известного и щедрого, у него была обширная корреспонденция. Все, с кем случались какие-либо несчастья, слали ему письма, а он старался им помочь. Но в то утро пришло всего одно письмо, почему я и обратил на него внимание. Оно пришло из Кумби-Трейси. Я понял это по штемпелю. Почерк на конверте был явно женский.

– Так, и что дальше?

– Честно говоря, я и думать забыл об этом письме, и никогда бы о нем не вспомнил, если бы не моя жена. Несколько недель назад она убирала кабинет сэра Чарльза. Как вы знаете, его не трогали со времени гибели вашего дяди, и в самом дальнем углу камина нашла обгоревший кусочек какого-то письма. Большая часть его превратилась в пепел, остался только маленький клочок, конец странички. Текст еще можно было разобрать, хотя бумага и сильно подгорела. Мне думается, это была какая-то приписка к письму. “Очень, очень вас прошу, добрый человек, сожгите это письмо и будьте у калитки в десять часов вечера”. А внизу стояли инициалы – две заглавные буквы “Л”.