– Итак, Джонатан Смолл, – заговорил Холмс, прикуривая сигару. – Очень сожалею, что ваше предприятие закончилось столь печально.

– Мне и самому жаль, сэр, – откликнулся Смолл. – Даже не верится, что я погорел на таком простеньком деле. Но клянусь вам на Библии, я не делал Шолто ничего плохого. Это все чертов Тонга, он выстрелил в него своей проклятой отравленной иголкой. Так что знайте, к гибели мистера Шолто я не имею никакого отношения. Мне совершенно незачем было убивать его. Не поверите, но я горевал так, будто этот Шолто – мой близкий родич. А гаденыша Тонга я исполосовал веревкой как саймонову козу. Но Шолто уже не вернешь.

– Закуривайте, – вытащив из коробки сигару, Шерлок предложил ее Смоллу. – И, кстати, хлебните-ка из моей фляжки, а то вы совсем промокли. Но, послушайте, почему вы были так уверены, что такой лилипутик, как ваш чернокожий приятель Тонга, сможет удерживать здоровяка Шолто на месте, и не даст ему встать?

– Вот то да! Сэр, вы говорите так, будто находились в тот момент комнате, – восхищенно проговорил Смолл. – Сказать по правде, я надеялся, что в комнате никого нет. Привычки обитателей дома мне были хорошо знакомы. В комнату мы влезали в то самое время, когда мистер Шолто обычно ужинал. Ничего не стану скрывать от вас, поскольку знаю – раз попался, так выкладывай всю правду, может, и срок скостят. А защитников мне не надо. Я никого не убивал, хотя, признаюсь, охотно придушил бы майора Шолто. И рука бы даже не дрогнула. Для меня прикончить такую сволоту – что сигару выкурить. Ух, проклятье! До чего ж не хочется сидеть на каторге из-за младшего Шолто, который мне ничего худого-то и не сделал.

– Сейчас вы находитесь под арестом, судьбой вашей распоряжается инспектор Ателни Джонс из Скотланд-Ярда. Но направляемся мы сейчас не в полицию, а ко мне. Мистер Джонс разрешил мне поговорить с вами. Надеюсь услышать от вас полный рассказ о сокровище. А взамен гарантирую, что смогу доказать вашу непричастность к убийству Шолто. Полагаю, что к тому моменту, когда вы оказались в комнате, яд уже сделал свое дело.

– Да так оно и было на самом деле! – воскликнул Смолл. – Я когда влез в комнату и увидел его, так едва не остолбенел. Физиономия перекошена, голова опущена на грудь, а в шее – игла. Ну, тут я сразу все и понял. Хорошо, что Тонга выскочил наружу, а то б я его там же пришиб. Потому-то он и оставил на столе свой топор и часть стрел, торопился убежать от меня. Наверное, из-за них вы и вышли на наш след. Хотя я и сейчас не понимаю, как вам удалось нас выследить. Но только на вас, сэр, я зла не держу. А все-таки интересно. Надеюсь, расскажете? – на губах Смолла мелькнула слабая горькая усмешка. – Эх, и крепко ж не повезло мне. По праву мог бы быть миллионером, а что получается? Первую половину жизни провел на Андаманах, строил волнорезы, а теперь, похоже, придется заняться осушением дартмурских болот. Там и вторая половина жизни пройдет. Будь проклят тот день, когда я впервые увидел этого чертового Ахмета и связался с сокровищами Агры. Проклятые эти камешки, кровь с них так и капает. Майору Шолто они принесли страх и чувство вины, а мне – пожизненное рабство.

В крошечную дверь каюты просунулось лицо и плечи мистера Ателни Джонса.

– Приятная семейная вечеринка, – усмехнулся он. – Позавидуешь вам. Холмс, может быть, дадите и мне хлебнуть из вашей фляжки? Полагаю, нам следует поздравить друг друга. Жаль только, что второй утонул. Но тут уж ничего не поделаешь. Хорошо хоть, что в такой бешеной гонке катер не перевернули и сами в воду не попадали.

– Все хорошо, что хорошо кончается, – философски заметил Холмс. – Я и сам не знал, что «Аврора» такое быстроходное судно.

– Смит утверждает, что его катер – один из самых скоростных на всей Темзе. Он говорит, что если б у него был еще один кочегар, нам бы их никогда не догнать. И еще клянется, что не имеет никакого отношения к норвудскому делу.

– И он не врет, – подтвердил наш пленник. – Смит ничего не знал про наши дела. А нанял я его только потому, что катер у него очень уж быстроходный. Не плывет, а прямо летит. Платил я ему хорошо, лишних вопросов он не задавал – а что еще нам нужно? Сейчас мы делали наш последний рейс в Грейвсенд, где стоит «Эсмеральда». На этом корабле мы собирались отплыть в Бразилию.

– Если он не совершил ничего дурного, он будет отпущен, – кивнул Джонс. – Ловим мы быстро, но обвинять задержанных не торопимся.

Я с интересом наблюдал, как Джонс совершал обратное превращение – подавленный, унылый неумеха постепенно исчезал, а на его месте появлялся величественный инспектор, важное официальное лицо, полагающее, что имеет право и способно вершить судьбы других. На губах Холмса играла тонкая змеиная улыбка, из которой я заключил, что монолог Джонса получил заслуженную оценку.

– Скоро воксхоллский мост, – сообщил Джонс. – Там я вас высажу, доктор Уотсон, вместе с ларцом. Надеюсь, вы понимаете, что я иду на очевидное нарушение долга, но уговор есть уговор. Я пошлю с вами инспектора полиции, поскольку находящиеся в ларце драгоценности стоят немалых денег. Надеюсь, вы возьмете кэб?

– Да, конечно.

– Очень жаль, что нет ключа. Любопытно все-таки, что там находится в ларце? Кстати, приятель, а где же ключ?

– На дне реки, – коротко ответил Смолл.

– Гм. Не стоило бы добавлять нам забот, мы и так с вами немало повозились. Ну, ладно. Полагаю, доктор, вам не нужно говорить, чтобы вы вели себя крайне осторожно. Когда покажете ларец, приезжайте на Бейкер-стрит, мы все будем там.

Я вышел у Воксхолла и, с трепетом прижав к груди драгоценный ларец, в сопровождении инспектора с фальшиво-добродушным лицом, направился в дом миссис Сесил Форрестер. Служанка, открывшая мне дверь, удивленно посмотрел на меня, так как время для визита было довольно поздним. Тем не менее, она впустила меня, сообщив, что мисс Морстан находится в гостиной, куда я немедленно и направился. Полицейский, проявив невиданную деликатность, остался ждать меня в кэбе.