Фрай Макс
Шрифт:
Я сам не заметил, как почти влюбился в этот берег. Порой очаровать меня бывает легче легкого.
— Етидрёный хряп! — пролепетал Давыд Разъебанович.
Он все-таки проснулся и теперь пытался смириться с реальностью, используя все имеющиеся в его распоряжении подручные средства. Впрочем, он не слишком шумел: наверное, окончательно уяснил, что дело пахнет керосином, и утратил свой обычный задор.
— Это и есть Сбо, Ронхул! Нравится? — Хэхэльф неслышно подошел ко мне сзади, пока я, распахнув рот, разглядывал пеструю толпу на берегу. К этому моменту между нами и землей оставалось не больше сотни метров. Наше путешествие благополучно завершилось, я и опомниться не успел.
— Нравится, — согласился я. — Сам не знаю, почему, но нравится. Скажу тебе больше, я просто в восторге! Уже часа два стою здесь, как приклеенный, глаз отвести не могу.
— Я тоже люблю Сбо, — кивнул он. — Хорошее местечко… Ох, как жрать хочется, передать тебе не могу! Да и спать тоже. Все-таки тяжелая это работа — ворожба! Тяжелее не бывает… — он отчаянно зевнул, наглядно доказывая свое утверждение.
— Этот красавец сильно бузил? — спросил он, махнув рукой в сторону кормы, где томился наш пленник. — Дурни мы с тобой, Ронхул, что не заткнули ему пасть, пока он спал! В какой-то момент я почувствовал, что он мне мешает, но он почти сразу угомонился. Или просто я перестал обращать внимание на его вопли? В любом случае все обошлось!
— Это я его угомонил. Помнишь бутылку вина, которая лежала в твоей каюте? Ты был столь любезен, что предложил мне ее опустошить. А я решил, что ему нужнее.
— Тоже мне, умник! — проворчал Хэхэльф. — Такое хорошее вино — и в такую никчемную глотку!
— Не слишком высокая плата за несколько часов тишины, — заметил я.
— Твоя правда… Ладно, все хорошо, что хорошо кончается. Сейчас жрать будем, Ронхул! Причем не какую-нибудь дрянную страмослябскую «хряпу», а солено-квашеную умалу по-халндойнски. И копченую грудку питупа, и свежий салат из молодых стволиков фафуды, и жареную халдобу [51] с медовой подливкой… Ох, у меня слов не хватает! Самый лучший трактир в Сбо — в нескольких шагах от причала. А хозяйничает там старая бунабская ведьма. Суровая, как трезвый альганец, но самая лучшая повариха на всех островах Хомайского моря!
51
Мои друзья в один голос утверждали, что рыба халдоба — одно из самых глупых существ, обитающих в воде. Забавно, что халдоба умеет надуваться и летать, но делает это не с какой-либо целью, а случайно, по глупости. Ест халдоба все, даже совершенно несъедобные предметы. При этом ее мясо — настоящий деликатес.
— Выразить не могу, как ты меня вдохновил, — прочувствованно сказал я. — Сейчас плюну на все и отправлюсь туда вплавь: сил моих нет ждать, пока ты причалишь как положено.
— Как хочешь, — усмехнулся Хэхэльф. — А я предпочитаю немного потерпеть и остаться в сухой одежде. — Кроме того, ради тебя, Ронхул, я готов почти на все, но бросить без присмотра сундук с кумафэгой? Никогда!
— Ты прав, — вздохнул я. — Ладно, стисну зубы и постараюсь не думать, что это за «жареная халдоба» такая.
— Рыба, — объяснил Хэхэльф. — Просто самая большая рыба из всех, что водятся в этом замечательном море, размером с хорошую лодку. И клянусь древними ветрами Хоманы, сегодня я сожру ее целиком!
— А что такое «салат из молодых стволиков фафуды»? — во мне внезапно проснулись мазохистские наклонности, и я с замирающим сердцем ждал ответа.
— Салат как салат, — нежно вымолвил Хэхэльф. — Ломтики фафуды хрустят на зубах и тают во рту… Ох, Ронхул, ну что тут можно сказать?! Пока не попробуешь, не узнаешь…
К счастью, эта пытка продолжалась не слишком долго. Через полчаса мои ноги соприкоснулись с черной землей Халндойна, гладкой и твердой, как титановое покрытие. Хэхэльф последовал за мной, волоча за собой наш бесценный трофей. Теперь, когда мы извлекли из сундука Давыда Разъебановича, ящик вполне можно было поднять в одиночку, невзирая на внушительные размеры. Кумафэга оказалась почти невесомой.
На берегу Хэхэльфа окружили здоровенные загорелые ребята, такие же симпатичные, как он сам. Некоторые были из его команды, остальные — просто приятели. В течение вечера у меня создалось впечатление, что вообще все жители Сбо не просто знакомы друг с другом, а связаны дружескими, почти родственными узами.
Все новые знакомцы показались мне славными и, что еще более важно, абсолютно нормальными людьми. Почти такими же, как мои друзья, оставшиеся в неопределенном «где-то» или «когда-то». Приятная перемена участи: до сих пор все мои новые знакомые в этом Мире оказывались совершенно эксцентричными типами. Исключением можно было считать разве что Мэсэна, да и тот, скорее всего, просто выгодно выделялся на фоне пучеглазого Рандана Таонкрахта, двухголового Гальта-Бэтэнбальда, серого холмика Хинфа и светящихся в темноте великанов Ургов…
Этим вечером я умудрился впасть в полубессознательное состояние, не выпив почти ни капли вина: обилие еды и новых впечатлений произвело на меня совершенно сокрушительный эффект.
Самым грандиозным событием дня для меня стал торжественный вынос обещанной жареной халдобы. Не знаю, что впечатлило меня больше: гигантские размеры рыбины, блюдо с которой едва поместилось на длинном столе, или хозяйка трактира, невообразимо угрюмая пожилая женщина, одетая в цветастую юбку и массивное драгоценное ожерелье, с грехом пополам прикрывающее голую грудь. Эта потрясающая дама умудрилась подать нам сие чудовище, не прибегая к посторонней помощи, и мой разум до сих пор отказывается смириться с этим вопиющим фактом.