— Угу, — сказал Эли.

— Все радуются, — объявил Бен. — Сам ведь тоже радуешься, верно?

— Радуюсь, конечно, — уныло сказал Эли.

— А как же иначе? Ведь в такую замечательную школу едешь, — сказал Бен.

Этой замечательной школой была Уайтхиллская школа для мальчиков, частное учебное заведение в Норт-Марстоне в штате Массачусетс. Туда и направлялся «роллс-ройс». Эли предстояло зачисление в списки учеников, приступающих к занятиям с осени, а его отец, выпускник 1939 года, должен был присутствовать на заседании попечительского совета школы.

— Что-то мальчик не очень радуется, доктор, — сказал Бен. Он говорил не всерьез. Так, весенняя болтовня.

— В чем дело, Эли? — рассеянно спросил доктор. Его внимание было поглощено чертежами тридцатикомнатной пристройки к дортуару Памяти Эли Римензела, названного так в честь его прапрадеда. Доктор Римензел разложил чертежи на откидном ореховом пюпитре, который был вделан в спинку переднего сиденья. Это был плотно сложенный величественный человек, врач, целитель во имя облегчения страданий, ибо он родился более богатым, чем персидский шах.

— Тебя что-нибудь тревожит? — спросил он Эли, не отрываясь от чертежей.

— Ничего, — сказал Эли.

Сильвия, очаровательная мать Эли, сидела рядом с доктором и читала проспект Уайтхиллской школы.

— На твоем месте, — сказала она Эли, — я была бы просто вне себя от восторга. Ведь сейчас начнутся четыре лучших года твоей жизни.

— Угу, — ответил Эли.

Он не обернулся к ней, предоставляя ей беседовать с его затылком, с жесткой щеточкой каштановых волос над твердым белым воротничком.

— Интересно, сколько Римензелов училось в Уайтхилле? — сказала Сильвия.

— Ну, это все равно что спросить, сколько покойников на кладбище, — заметил доктор и сам ответил на эту старинную шутку, а заодно и на вопрос Сильвии: — Все до единого.

— Если бы пронумеровать всех Римензелов, учившихся в Уайтхилле, то какой номер был бы у Эли? Вот что я хотела бы знать, — объяснила Сильвия.

Этот вопрос вызвал у доктора Римензела легкое раздражение. Он отдавал дурным тоном.

— Это как-то не принято считать, — сказал он.

— Ну хоть примерно, — попросила жена.

— Даже для примерной оценки, — сказал он, — пришлось бы поднять все архивы вплоть до последних десятилетий восемнадцатого века. И прежде надо решить, считать ли как Римензелов также и Шоффилдов, и Хейли, и Маклелланов.

— Так подсчитай, пожалуйста, — сказала Сильвия. — Только тех, кто носил фамилию Римензел.

— Что же… — доктор пожал плечами, чертежи зашуршали. — Человек тридцать, наверное.

— Значит, номер Эли — тридцать первый, — обрадовалась Сильвия. — Ты номер тридцать один, милый, — сообщила она каштановому затылку.

Доктор Римензел снова зашуршал чертежами.

— Я не хочу, чтобы он говорил там всякие глупости вроде того, что он номер тридцать первый, — объявил он.

— Ну, Эли ничего подобного делать не будет, — сказала Сильвия.

У этой энергичной честолюбивой женщины не было своего состояния, и, хотя замуж за доктора она вышла шестнадцать лет назад, ее все еще живо интересовали и восхищали обычаи старых богатых семей.

— Я просто из любопытства, а вовсе не для того, чтобы Эли потом говорил, какой он номер, обязательно побываю в архиве и узнаю, какой он все-таки номер, — сообщила Сильвия. — Вот чем я займусь, пока ты будешь заседать, а Эли — проходить все эти приемные формальности.

— Вот и отлично, — сказал доктор. — Сделай это непременно.

— И сделаю. По-моему, такие вещи очень интересны, хотя ты этого не считаешь.

Она ждала ответной реплики, но не дождалась. Сильвии очень нравились стычки с мужем по поводу отсутствия сдержанности у нее и избытка сдержанности у него, и она с большим удовольствием заявляла под конец: «Ну, наверное, в душе я простая провинциальная девочка и останусь такой навсегда, так что тебе придется к этому привыкнуть».

Но доктор Римензел не хотел играть в эту игру. Чертежи пристройки интересовали его гораздо больше.

— А в новых спальнях будут камины? — спросила Сильвия, вспомнив, что в самом старом крыле здания сохранились великолепные камины.

— Это удвоило бы стоимость постройки, — сказал доктор.

— Я хочу, чтобы Эли, если возможно, получил спальню с камином.

— В таких комнатах живут старшеклассники.

— Я думала, можно найти какой-нибудь ход…

— Какой именно «ход» ты имеешь в виду? — осведомился ее муж. — Ты считаешь, что я должен потребовать, чтобы Эли предоставили комнату с камином?