Заметив в ее глазах столь знакомое бездумное восхищение, я повернулась к молодым людям, которые, судя по всему, были настолько влюблены, что считали, будто для полного счастья им не хватает только котенка.

– Не делайте этого, – сказала я. – Возьмите щенка или заведите ребенка. Все будет проще, чем управиться с этим котом.

Ответом мне стали удивленные взгляды. Наверное, они подумали, что я слегка не в себе. Закутав голову в пашмину, я поспешила к ветеринару. У него на полке остался всего один баллон кошачьего нейтрализатора. Не у нас одних кот метил территорию.

Я знала, что, когда вернусь домой, Джона будет ждать меня на окне. Потом бросится к двери, чтобы с мяуканьем обвиться вокруг ног. Я же сразу начну принюхиваться в поисках следов новых преступлений. И первым делом брошусь осматривать лестницу и подоконники.

Едва открыв ворота, я заметила кошачий силуэт в свете дальних огней. Изящный профиль, горделивая осанка, великолепный длинный хвост – как такое красивое существо могло приносить столько проблем? Завидев меня, Джона широко распахнул глаза и открыл пасть – наверное, чтобы укоризненно мяукнуть. Я не могла сейчас с ним встречаться. Лучше потом. Оставив баллон с нейтрализатором на веранде, я побежала прятаться в любимое кафе.

В тот вечер в воздухе явственно чувствовалось приближение грозы. Лидия ходила по дому в странной шапочке, напоминавшей лыжную; помнится, несколько лет назад я связала ее из остатков пряжи… Надо бы тактично намекнуть дочери, что головной убор с полями будет смотреться на ней лучше.

Когда Филипп вернулся с работы, мы старались не касаться опасной темы. Мы с девочками в самых лестных выражениях рассказали о том, как Джона себя вел сегодня. И что он нигде не набезобразничал. В целом, Джона и правда вел себя довольно прилично. Съел муху, а потом проспал несколько часов, никого не преследуя и не терроризируя. Вспомнив разговор с Вивьен, я поспешила объяснить утреннюю неприятность тем, что кот по-своему переживает возвращение любимого хозяина. И такое больше не повторится.

После ужина мы вчетвером устроились в гостиной, оставив Джону за дверью на случай, если он опять начнет шкодить. Диктор зачитывал новости, а я из последних сил старалась не обращать внимания на бордовую шапку Лидии и настойчивое мяуканье из соседней комнаты. Затем в щели под дверью показались лапы. Просительное мяуканье сменилось глухими ударами. Мы с девочками переглянулись. На лице Филиппа застыло угрюмое выражение. Лидия встала и открыла дверь. Джона только этого и ждал. Он вбежал, размахивая зажатой в зубах бордовой перчаткой, но возле хозяина остановился, наклонил голову и почтительно опустил подношение у его ног.

– Видишь? – воскликнула Лидия. – Он просит прощения.

Джона запрыгнул Филиппу на колени и лизнул ему руку. Муж посмотрел на него тяжелым взглядом. На секунду мне показалось, что сейчас он прогонит кота. Филипп колебался, будто это была их с Джоной первая встреча, потом поднял руку и погладил его по спине. Джона мяукнул и свернулся клубком. Хозяин сменил гнев на милость. И даже улыбнулся. Может, у нас еще есть шанс!

На следующее утро носовой радар привел меня прямиком в комнату Лидии. С алтаря на пол медленно стекала дурно пахнущая лужица.

Нет, так дальше нельзя.

Судя по голосу Вивьен, она нам искренне сочувствовала.

– Если бы это был мой кот, я бы начала давать ему антидепрессанты.

– Но… – Я почти слышала мамин голос, сотрясающий погребальную урну: «Антидепрессанты! Коту!»

– Послушай, мне правда жаль. Я знаю, мы это уже обсуждали, и ты против, но перевоспитать Джону не получится. Его уже замкнуло.

Я почувствовала себя полной неудачницей. Если животные – зеркала своих хозяев, то что же мы за люди?

– Это не твоя вина, – продолжала Вивьен. – С восточными котами всегда непросто.

Я судорожно вздохнула. Выбора у нас не было.

– Ему придется сидеть на них всю оставшуюся жизнь? – мрачно спросила я.

– Необязательно. Возможно, через пару месяцев антидепрессанты поставят ему мозги на место, и он снова будет вести себя нормально.

Месяцев?!

Когда я разговаривала с ветеринаром, она тоже сказала, что нет нужды винить в случившемся себя. Она призналась, что у нее живут две кошки восточной породы, и ей регулярно приходится прибегать к помощи антидепрессантов.

Вернувшись домой, я виновато закопала половину желтой пилюли в любимом тунце нашего кота. Несколько часов спустя тунца уже не было. И только половина пилюли сиротливо лежала на дне миски.

Следующую таблетку я размолола в порошок и засыпала в свежую порцию, к которой Джона вообще отказался притрагиваться. Отчаявшись, я развела антидепрессант молоком, залила в спринцовку и попыталась влить коту прямо в глотку. Он дернулся, и в результате вся жидкость вылилась на меня.

Вивьен примчалась на срочный вызов и научила меня держать Джону, открывать ему рот и запихивать таблетку так глубоко, чтобы у него не было возможности выплюнуть. В исполнении