На южный склон, где нор было гораздо меньше, отправились Дысь, Енот и Утика. Белая Жилетка был за старшего.

На восточном склоне нор не было вовсе. Поэтому третья группа, состоящая из братьев-близнецов Слюни и Хлюпы, направлялась на северный склон. Там тоже были замечены отдельные вылазки противника. Ась предложил привлечь к обороне холма и Люлю, но это предложение было отклонено из-за гнусности характера кандидата и его неблагонадежности. Посчитали, что в трудную минуту Люля запаникует и переметнется в стан врага. Ася не взяли по причине слабого здоровья, Кроху не смогли найти, а о существовании Бу никто и не догадывался. Зная Букину предприимчивость и склонность к авантюрам, папаши, недолго думая, посадили малыша под замок — мол, маленький еще!

Близилась битва. Корзины с заячьими «орешками» были вовремя доставлены к скоплению нор, сетки закреплены, бронежилетки стянуты кушаками…

По сигналу Бибо кыши разложили приманку на западном склоне и сели ждать, напряженно прислушиваясь к каждому звуку. И все же, когда вскрикнул Хнусь, укушенный за пятку первой вылезшей на поверхность медведкой, Бибо и Тука вздрогнули.

— Ах ты, кусака! — обиженно пискнул Хнусь и щелкнул мухобойкой задиру по панцирю.

Оглушенную медведку тут же подхватил сачком Бибо и, подбежав к сетке, отправил пленницу в вязаную каталажку.

И тут началось столпотворение: изо всех нор одновременно, и здесь и там, полезли бронированные насекомые. Их было великое множество.

В бою страху нет места. Из злого пыхтения, из шороха сложенных крыльев, из шлепанья лопатоподобных передних лап надо вычленить ухом паузу, которую делает медведка перед броском, и не дать ей укусить тебя за те места, до которых она может добраться.

— Эй, Тука, — окликнул друга, споро орудуя мухобойкой, Хнусь, — отчего эти усатые мамочки так рассвирепели, отчего всей ратью напали на нас?

— Думаю, оттого, что Бяка разбудил тебя до срока! — прокричал в ответ Тука, ловко уворачиваясь от двух медведок, прыгнувших на него одновременно.

Бронированные лбы с громким хрустом столкнулись в воздухе, и храбрый кыш, подцепив сачком драчуний, оттащил их к сетке.

Через два часа ожесточенной битвы почти все сетки были полны свирепыми насекомыми, а медведки еще прибывали. Силы были неравны: ряды противника пополнялись свежими воинами, а у розовой гвардии не было даже минутки, чтобы перевести дух. У кышей от усталости отваливались лапы, но они стойко держали оборону. Самым бодрым из защитников оставался Сурок. Он мрачно бродил от кыша к кышу и топтал черно-рыжих агрессоров.

— Наших бьют! — взвизгнул Хнусь, когда трое насекомых разом бросились на него. Сильным ударом он оглушил медведок и накрыл их сачком. — Что, ежовые иголки, козьи колючки, умалишенные землекопалки, не нравится? — закричал кыш, а потом, буксируя их к сетке, добавил: — У, дурилки вреднючие, вот я вам!

— А ну пошли назад! Отправляйтесь по домам, дуры драчливые! — подхватил Бибо и тут же упал от коварной подсечки.

На лежащего Бибо мгновенно накинулась целая свора медведок. Кыша спас Сурок. Он подоспел вовремя — разбросал и затоптал накинувшихся на друга насекомых и пригнул голову. Бибо, сильно покусанный злобными налетчицами, из последних сил вскарабкался ему на спину и, немного отдышавшись, стал атаковать медведок сверху. Рядом с Бибо, гордо восседавшим на боевом Сурке, бился Тука. Он крутился, как флюгер.

— Кыш мал, но отважен, — приговаривал он, отбивая одну атаку за другой.

У него уже не было времени относить медведок к сетке. Он только расшвыривал нападавших в разные стороны. Неожиданно одна крупная медведка выбила у Туки из лап мухобойку. Топтавшиеся вокруг насекомые тут же ринулись к безоружному, но храбрец, уворачиваясь от укусов, хватал врагов за усы, крутил над головой и отбрасывал от себя подальше. В голове у кыша вертелась усталая мыслишка: «Нам не победить. Их слишком много… а я так устал… я так хочу отдохнуть… Пусть даже на луне». Но Тука гнал от себя страх, видя, с каким мужеством дерутся Хнусь и Бибо с Сурком.

— Ах вы, глупые твари, науськанные Фармакоком! Я боюсь щекотки, а вы кусаете меня за живот?! Тогда я тоже пощекочу вас! — кричал Тука и, сжав зубы, кидался снова и снова в неравный бой. Уже будто в тумане, он вдруг увидел, что с ближайшего дерева на него пикирует большая птица. Верхом на птице гордо восседал маленький кышонок в красной жилетке.

— А-а! Наваждение! Я заболел трясучкой… Слюня предупреждал… — прошептал Тука, из последних сил отпихивая от себя врагов. — Ужас! Я вижу привидение невылупившегося кышонка… Это конец… Привидение хочет забрать меня с собой на луну… Здравствуй, луна… — Перед глазами у Туки все поплыло, он впал в беспамятство и не видел, как Кроха, пилотируемый Бу, пронесся над полем боя, срывая клювом с кышей колпаки с гремелками.

Бибо грозно закричал:

— Только привидений нам не хватало. Ты что, тоже против нас? Хочешь, чтоб нас без гремелок вороны добили сверху? Но нет, так просто мы не сдадимся! Кыш! Кыш!

— Тр-р-репотня! Кончай вер-р-ртеп! — крикнул Кроха (это был, конечно же, он), выхватывая лапами прямо из центра свалки Туку. — Мы не вр-р-раги, мы подкр-р-репление! С целой ар-р-рмией голодных вор-р-рон. А вы р-р-распугиваете союзников своими гр-р-ремелками!